Взглянув на Уильяма, она поймала его внимательный взгляд. Она всмотрелась в его лицо, пытаясь отыскать намек на то, что до него дошли отголоски старых слухов, которые ходили по городу, когда родилась Люси. Но взгляд его синих глаз был ясным и бесхитростным.
— Мы познакомились в церкви, — поведала она часть правды.
— И это была любовь с первого взгляда?
Элеанор почувствовала, как щеки начинают пылать.
— Даже не знаю. Просто он показался мне довольно милым. И, видимо, я ему тоже понравилась. А вообще мы по-настоящему хорошо узнали друг друга только когда поженились. Думаю, это можно назвать бурным развитием романа.
— А если бы вам пришлось прожить жизнь заново, вы бы повторили все с начала?
— Боже мой, что за странный вопрос! — Она опустила взгляд и провела пальцем по ободку чашки. — Конечно, да. А почему вы спрашиваете?
Она часто задавала себе тот же вопрос, и каждый раз все упиралось в одно: Люси. Ради Люси она повторила бы снова…
— Извините, я не хотел лезть вам в душу. Это война натолкнула меня на такие мысли. Каждый день мы убеждаемся в том, насколько хрупкая жизнь и с какой легкостью она покидает тело. В таких обстоятельствах волей-неволей начинаешь гадать, правильно ли ты живешь и не будешь ли счастливее, если посвятишь жизнь чему-то другому… или кому-то другому.
Он наклонился и задумчиво провел рукой по спине пса, свернувшегося у его ног. С Лэрдом, названным в честь шотландских предков Уильяма, они были неразлучны. У собаки были плавные линии тела, идеально очерченная голова и густая блестящая черная как ночь шерсть, за исключением белых пятен на лапах, вокруг глаз и на груди. Похоже, подросший щенок, предназначенный для сына Уильяма, уже выбрал себе хозяина. Лэрд поднял голову и посмотрел вопросительно, но убедившись, что от него ничего не хотят, удовлетворенно вздохнул и опустил ее на место.
— А вы хотели бы что-то изменить? — спросила она, думая о его жене. Он редко о ней упоминал, разве что вскользь, но у Элеанор сложилось впечатление, что у них не все гладко.
— Нет, если честно. — Его ответ был для нее словно удар под дых. Он застал ее врасплох, и она не успела заслониться от него. Но его следующие слова несколько смягчили сказанное: — Если бы я не женился на Марте, у меня не было бы Дэнни.
— То есть вы ни о чем не жалеете?
Он пожал плечами.
— Мы все о чем-то сожалеем. Думаю, это свойственно человеческой натуре.
Элеанор осмелилась поинтересоваться:
— А ваша жена знает об этих визитах?
Уильям умолк, глядя через окно на пропитанный дождем двор. За ним лежало поле, граничившее с ее участком. Трава, которая бушевала там летом, теперь была прибита дождем, а ежевичная лоза с приходом осени приобрела красновато-бурый оттенок, словно покрылась ржавчиной. В дальнем конце поля почти непроходимой стеной стоял лес, в основном это были пихты и тсуги. Через лес вилась еле различимая тропинка, поднимающаяся на Спринг-Хилл, где Элеанор любила прогуливаться в теплую погоду. Когда Уильям снова заговорил, его голос был тихим, почти тревожным: