— Я тоже никогда бы не подумала, что держать ресторан — такое неблагодарное занятие, — пожаловалась она. — Если людей станет еще меньше, нам нет даже смысла открываться.
— Надеюсь, до этого не дойдет. Мне определенно будет не хватать приготовленных вами блюд.
— Кроме вас, таких наберется от силы пятеро, — сказала она насмешливо.
По лицу Колина было видно, что он искренне ей сочувствует.
— Если б я знал, чем вам помочь… Как по мне, то вы все делаете правильно.
— В том-то и проблема, что только этого недостаточно. Нам нужно придумать что-нибудь для привлечения посетителей.
Кальперния, расставлявшая столы, наверняка подслушивала, потому что в тот же миг появилась перед ними. Она была одета в широкую юбку и шелковый топ с глубоким вырезом. Волосы ее были собраны в затейливый узел, уши оттягивали массивные сережки, размерами напоминавшие люстру. Кальперния вполне могла сойти за свергнутую с престола королеву какой-нибудь возжелавшей демократии африканской страны.
— Я не потерплю, если зазывалами будут темнокожие в национальных костюмах, — категорически заявила она, скрестив руки на груди.
— Да у меня и в мыслях подобного не было. Но если у тебя есть какие-нибудь гениальные идеи, я готова их выслушать, — сухо заметила Эллис.
Кальперния на секунду задумалась, сосредоточенно морща лоб. И внезапно оживилась, с досадой хлопнув себя по лбу.
— Черт! Придумала! Даже не знаю, как мне это раньше не пришло в голову. А вот дедушка с истоков Миссисипи додумался бы до этого в считаные секунды. И это с его-то двумя классами образования!
И она рассказала им свою идею.
Джереми купался в лучах обрушившейся на него славы. Ребята, с которыми он был едва знаком, теперь, встречая его в школьном коридоре, сочувственно подмигивали и показывали большие пальцы. А однажды Джимми ДеЛоренци, качок, который до этого обращался к нему один-единственный раз, и то чтобы попросить конспект по истории, отвел его в сторону на пару слов и, дружески похлопав по спине, сказал:
— Держитесь, приятель. Все вокруг знают, что Кэрри Энн — шлюха. Мы тебя прикроем, если что.
Даже девушки стали к нему добрее. Он перестал быть для них неприметным, бесполым существом. Теперь от него веяло опасностью, искусом совершить что-то недозволенное. Одного прискорбного пьяного эпизода хватило, чтобы из человека-невидимки превратить его в крутого парня. В то время как Кэрри Энн превратилась в изгоя.
Джереми мог бы этому радоваться, но на самом деле его это только огорчало. Ему было жаль Кэрри Энн. Он знал, что должен ненавидеть ее за то, как она с ним поступила. Но с каждым днем ему все сильнее казалось, что они вместе вляпались в передрягу — как в фильмах, где герой и героиня оказываются вдвоем в обвалившейся угольной шахте или на плоту в открытом море. Может, для нее это и не было ложью. Может, она искренне верила в то, что рассказала полиции. На пьяную голову воспринимаешь все по-другому — уж кому как не Джереми было об этом знать. А она той ночью вообще ничего не соображала. Как, впрочем, и он. И если бы Джереми не запомнил все отчетливо — как бы паршиво ни было, но это был его первый раз, а такое не забывается, — то, может, и поверил бы ее словам, что именно так все и произошло.