— Зачем мне это делать? — Неподдельное удивление в голосе Джереми заставило Кэрри Энн притихнуть. Злость на ее лице сменилась недоверием.
— Ты что, смеешься надо мной?
— Я не думаю, что ты шлюха, — сказал он. Его лицо начало гореть еще больше — он смутно помнил, как сплелись их обнаженные тела на матрасе в доме Майка Диммока.
— Но ты все равно меня ненавидишь. — Она сказала это так, словно констатировала факт.
Он пожал плечами:
— Да уж, наверное, должен был бы ненавидеть.
Ее глаза расширились.
— Ты хочешь сказать, что не испытываешь ко мне ненависти?
Он на секунду задумался, перебирая свои ощущения и прислушиваясь к ним, как кончиком языка пробуют больной зуб. Наконец с легким изумлением в голосе, словно с трудом веря в то, что говорит, он ответил:
— Нет, похоже, что не испытываю.
— Ого. — Она недоверчиво уставилась на него.
Теперь, когда у них завязалось нечто похожее на разговор, Джереми осмелел настолько, что решился продолжить:
— Послушай, я наверняка был бы взбешен, если бы знал, что ты таким образом сводишь со мной счеты. Но мне кажется, ты на самом деле веришь во все, что рассказываешь полиции. Иначе зачем тебе проходить через все это? — Он указал на исписанный шкафчик.
Он ожидал нового приступа злости, ведь только что практически обвинил ее в том, что это она заварила всю эту кашу. Но Кэрри Энн смотрела на него задумчивым взглядом, словно видела впервые. Когда она наконец заговорила, ее голос был на удивление спокойным:
— Знаешь, а я ведь не должна с тобой разговаривать. Родители меня убьют, если узнают.
— Да уж, и меня тоже.
Джереми неуверенно улыбнулся уголком рта. Он не воспринимал Кэрри Энн как своего мучителя. Скорее как ребенка, который играл со спичками и нечаянно разжег пламя, которое уже невозможно погасить.
— Тебе помочь?
Он поглядел на дверцу шкафчика, где первые нацарапанные в спешке буквы были кое-как стерты и уже превратились в размытые серые пятна. Оставались еще X и А.
Она недовольно нахмурилась.
— А если тебя кто-нибудь увидит? Это будет выглядеть странно, не находишь?
Он равнодушно пожал плечами.
— Но сейчас здесь никого нет.
Джереми принес из мужского туалета еще бумажных полотенец и помог ей оттереть оставшуюся часть надписи. За это время оба не проронили ни слова. Они как раз заканчивали, когда прозвенел звонок с урока. Именно тогда он с ошеломляющей ясностью осознал, что прогулял биологию, помогая девушке, которая собирается упечь его в тюрьму.
Он поспешил на следующий урок, на бегу размышляя об этом. У него было ощущение, что он поступил правильно, пусть даже в глазах окружающих это могло выглядеть нелепо. К тому же родителям или мистеру МакГинти совсем необязательно знать об этом. Они все равно не поймут. Джереми и сам до конца не мог этого понять. Ему было ясно одно: впервые за последнее время он смог наконец выбраться из дерьма и почувствовать себя лучше. Даже не то что бы лучше, а просто