Подойдя к воротам, за которыми начиналось поле, он обернулся и бросил на нее встревоженный взгляд. Он знал, что она ждет гостей. А по тому, какой взвинченной Элеанор была все утро, догадался, что это не обычный визит вежливости. Возможно, он даже предположил, что этот приход таит в себе некую угрозу, и был совершенно прав.
Пока что Лоуэлл заинтересован в том, чтобы не вытаскивать скелеты из шкафа. Но кто его знает, как он поведет себя потом. Все-таки Люси была его ребенком, а когда дело касалось кровных связей, люди зачастую поступали вопреки здравому смыслу. Прошлой ночью, ворочаясь в постели, Элеанор приняла для себя решение: если Лоуэлл это делает только ради успокоения совести, то она возьмет у него деньги в надежде, что на этом вопрос будет исчерпан. Все деньги, до последнего цента, она положит на банковский счет Люси.
А вот проблему с Уильямом решить было сложнее. Вернувшись в кухню и домывая посуду после завтрака, она думала о том, что скорее всего реальная угроза исходит не от бывшего любовника, а от ее собственного изменчивого сердца. Следовало быть начеку и не позволять себе увлечься Уильямом. И даже то, что они ни разу не поцеловались, ничего не меняло и не избавляло ее от чувства вины. Сердцем она уже изменила мужу много раз, к тому же еще и с женатым мужчиной. А теперь, когда Джо не стало, у нее не было возможности загладить свою вину. Все, что она могла сделать, — это вычеркнуть Уильяма из своей жизни, чтобы в какой-то момент не дать слабину.
Чудо, что она еще вообще как-то существовала. Она тосковала не только по мужу, но и по Уильяму, причем его ей не хватало отчаянно, остро. Словно он был жизненно важным элементом, который помогал жить и без которого она постепенно угасла бы. Единственным, что помогало ей держаться на плаву, была Люси.
Через час Элеанор покончила с уборкой и взялась за глажку. И тут услышала звук подъезжающей к дому машины. Она выключила утюг и выглянула в окно. По дорожке, ведущей к дому, шел Лоуэлл с огромным букетом цветов. Зрелище было до того нелепым, что выбило ее из колеи, и она тихонько застонала, зажав рот рукой. Какого черта?.. Теперь все решат, что они любовники.
— Спасибо, — сухо поблагодарила она, принимая цветы. Она оставила гостя стоять на пороге, а сама побежала в кухню в поисках вазы, пользуясь этой минутной передышкой, чтобы прийти в себя.
Когда она вернулась, то обнаружила его сидящим в кресле у камина. Это было кресло Джо. Она пришла в бешенство при виде набриллиантининной головы Лоуэлла, покоящейся на спинке кресла, обивка которого потемнела от пота Джо, зарабатывавшего деньги честным трудом, своими руками, а не изворотливостью. В тот момент ей ужасно захотелось выставить его вон. Но она сумела побороть этот порыв. Чем скорее они с этим покончат, тем лучше.