Она чувствовала, что Колин тоже не был готов к тому, с какой силой их накрыло… Его руки, которые он поначалу не знал куда девать, неожиданно осмелели и заскользили по ее телу, касаясь мест, которые давно уже никто не трогал. Его пальцы ласкали ее кожу так, что все ощущения невероятно обострились. Он целовал ее шею, мочки ушей, впадинку на горле, где бешено бьющийся пульс говорил, что ему позволено все… Но она и без того открыла ему дорогу своими прикосновениями и поцелуями. А он осыпал ее жадными поцелуями, как человек, который долго странствовал по пустыни забвения.
Там, на веранде, среди сгущающихся теней, они нашли то, что, сами того не сознавая, так давно искали: место, где можно сбросить бремя с плеч, временное убежище от преследовавших их призраков. Любви там могло и не быть. Эллис знала, что это чувство может прийти к ним позже. Сейчас главным было то, что они хотя бы на миг избавились от своего одиночества.
— Пойдем внутрь? — прошептал Колин, когда они наконец смогли оторваться друг от друга.
— Пойдем, если не хотим давать соседям настоящую пищу для сплетен, — сказала она, беззвучно рассмеявшись. Неважно, что ближайшие соседи жили в километре отсюда.
Внутри царила тишина, которую нарушало только тиканье каминного хронометра и жужжание мухи, бьющейся в стекло. Колин повел ее в спальню, пропитанную духом старины. Эллис почувствовала, как она накрывает ее, словно толстое стеганое одеяло.
Последние лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь занавески, погасли, но Колин не стал зажигать лампу. В мягком полумраке сумерек он расстегнул на Эллис рубашку и ослабил ремень джинсов. По мере того как она избавлялась от очередной детали одежды, у нее рождалось чувство, что она сбрасывает с себя оковы, которые держали ее все это время. В кои-то веки она перестала гадать, что ждет ее в будущем. Она не задумывалась над тем, что движет ими. Она полностью растворилась в наслаждении и вкушала это новое, головокружительное ощущение свободы. Она открывалась навстречу его рукам, которые скользили по ее обнаженной коже, и его губам, которые сначала так нежно касались ее губ, а теперь с не меньшей нежностью исследовали ее тело.
Она тоже изучала его. Длинный и крепкий торс, руки, обросшие мускулами от физического труда, волосы на груди, которые, постепенно сужаясь, спускались вниз и переходили в мягкую дорожку на животе. Каждая впадинка, плоскость, бугорок становилась для нее новым волнующим открытием. Колин был крупнее Рэнди и более искушенным. В постели он был отнюдь не робок и, направляя ее, показал, что приятно ему, и позволил показать, что нравится ей.