«Это правда», — сказала она себе. Но тогда откуда чувство, будто она лжет, говоря это?
Лицо Колина смягчилось.
— Эллис… — начал было он.
Она не дала ему договорить.
— Ты видел, сколько сейчас времени? Теперь мне точно пора! — воскликнула она, поглядев на часы.
— Так быстро? — спросил он и одновременно почувствовал, как какая-то часть его испытала облегчение. Та, которая хотела остаться наедине со своими мыслями.
— Я бы с удовольствием осталась, но мне еще так много нужно сделать по дому, — сказала она с деланным оживлением, собирая раскиданные по полу вещи.
Оба оделись в напряженном молчании, которое было нарушено только тогда, когда она уже направлялась к двери.
— Осторожнее на дороге, — сказал он, легонько целуя ее в губы.
Эллис едва не расхохоталась. Осторожнее на дороге? Лучше бы он предостерег, чтобы она не давала воли своему сердцу.
После того как Эллис уехала, Колин еще долго сидел на диване и, рассеянно потирая подбородок, размышлял о случившемся. И дело бы не в том, что Надин не одобрила бы его поступок. Скорее наоборот. Однажды, когда они играли в игру «что, если…», она шутя перечислила тех своих подруг, которые, на ее взгляд, могли подойти ему на роль жены.
Он решил, что если у кого и были проблемы с другими женщинами, так это у него. Он не был готов к чувствам, которые пробудила в нем Эллис. Словно он предполагал, что иссушен до предела, что ни одной слезинки у него больше не осталось, и вдруг внутри открылся новый колодец скорби.
Лишь однажды, на корпоративной вечеринке в офисе по случаю Рождества, он сильно напился и переспал с одной из сотрудниц, но это был секс на одну ночь. На следующий же день, помимо обычных угрызений совести «после вчерашнего», он никаких чувств не испытывал, а уж тем более таких сложных, как сейчас. Потому что у той женщины не было таких шансов затмить в его памяти образ Надин, какие были у Эллис.
Эллис была не просто телом, способным отвлечь его от тягостных мыслей. Она на самом деле кое-что для него значила. Что именно, он еще пока сам не мог понять, но одно было ясно: он не хотел, чтобы ей было больно.
Его куратор предупреждал об этом.
— Через полгода тебе покажется, что все позади. Вот именно тогда и следует быть особенно осторожным, — сказал ему тогда Дэйв Кофей, эдакий крепкий здоровяк, бывший байкер с неопрятными седыми волосами, стянутыми в хвост на затылке. Колину еще не приходилось видеть столько татуировок у одного человека, сколько было их у него. Но он знал, о чем говорит.
Только Колин расслабился, позволил себе поверить в то, что все неприятности уже позади, как вдруг, как и предсказывал Дэйв, его обуяла знакомая жажда, такая же сильная, как в первые недели воздержания. У него дрожали руки и пекло в горле. Он чувствовал, что тело вот-вот начнет отплясывать танец Святого Витта, словно собираясь выпрыгнуть из кожи.