— Не вижу, что тебя может в этом заинтересовать. Это давняя история, — сказала бабушка. — И вообще… Если ты хотел об этом узнать, то надо было спросить деда, пока он был жив.
— С ним мы тоже никогда об этом не говорили.
— Мне сложно в это поверить. — Она говорила с горечью, которая не исчезла с годами. — Я удивлена, что он не забросал тебя историями о том, какой паршивой женой я была.
Колин был удивлен тем, что бабушка могла такое подумать. Она действительно плохо знала Уильяма.
— Он никогда не сказал плохого слова ни о тебе, ни о ком-то другом. Единственное, что я от него услышал, — это то, что вы не смогли прийти к единому мнению по поводу воспитания моего отца.
Марма презрительно фыркнула.
— Он был расстроен тем, что я забрала Дэниела к своим родителям. Но что мне еще оставалось делать?
— Ты могла остаться на острове.
— Что? Чтобы меня все жалели? Бедная миссис МакГинти, ее муж сделал из нее дуру!
— Значит, здесь была замешана другая женщина, — догадался Колин.
Марма помедлила с ответом, словно понимая, что уже и так сказала слишком много. В конце концов она тяжело вздохнула.
— Да. Ее звали Элеанор.
— Женщина на портрете.
Последовала еще одна долгая пауза, и на какой-то момент Колину показалось, что Марма больше ничего ему не расскажет. Но, может, из-за того, что близился очередной день рождения, напоминавший о том, что ей не так много осталось, а может, просто бабушка решила, что срок давности для дедовых прегрешений истек, но она продолжила:
— Это была не просто случайная связь. Такое я смогла бы ему простить. Но он действительно любил ее.
— Это он тебе сказал?
— Ему не нужно было это делать. Это сказал портрет.
— Мне всегда было интересно, почему он так его и не продал. — Пользуясь неожиданной покладистостью бабушки, Колин спросил: — Почему ты оставила деда? Потому что он отказался бросить ее?
— Отчасти да. Хотя я, наверно, могла бы его уговорить — ради Дэнни, если не ради себя. Но я была слишком гордой. И слишком сильно его любила, чтобы остаться, зная все, — странным, пустым голосом сказала она. — Конечно, я никогда не говорила ему об этом. Он бы все равно не поверил. Наша жизнь стала… — Она почти шептала. — Спустя какое-то время семейная жизнь превращается в рутину, ты погрязаешь в быту… Началась война. Думаю, я уделяла мужу меньше внимания, чем должна была. А твой дед… Он сделал то, что делают все мужчины. Он стал искать внимания на стороне.
Колин поймал себя на том, что рассматривает портрет, который стал центром семейной трагедии. И в котором даже сейчас заключалась какая-то тайна.