Кузнец замолчал, словно снова переживая давние страхи. Я боялся пошевелиться, чтобы не разрушить ту тоненькую нить полной откровенности, что протянулась между нами. Но, в конце концов, Чернях очнулся от воспоминаний и уже другим тоном продолжил:
— Я не знаю, что у тебя за душой, да только она, душа твоя, не злая. Видел я, как ты на Ждана смотрела. Поэтому просьба к тебе есть. Вернее, уговор. Я, чем могу, помогу тебе. А ты обещай, что доберешься до северных ведьм да передашь весточку нашей Мироладе. Сердцем чую — жива она и не бедствует. Но порой такая тоска наваливается. Да что на меня. Ладушка почитай каждую ночь плачет. Скажи Мирушке, что помним ее и ждем. И что, если будет какой случай, тоже весточку передаст. Знаем, что в Светлых княжествах опасно ей появляться, но все же — хоть пусть птицу какую пошлет… говорят, им, ведьмам, птицы небесные да звери лесные служат, словно холопы. Знаешь, когда тебя лешак привел, у меня сердце зашлось. Думал — вот она, весточка от нашей Мирушки. Да только ты, видать, пока в тех краях и не бывала?
— Не бывала, но буду. Обязательно буду. Только одно дело у демонов сделаю — и сразу на север.
— Эх, — вздохнул Чернях. — И я бы с тобой пошел, да на кого дом оставлю? Прошлый раз и Ладушка моложе была, и выхода другого не оставалось, а сейчас…
И кузнец безнадежно махнул рукой.
— Обязательно найду вашу дочь, — искренне пообещал я. — Вы же меня не выдали, а что я еще могу для вас сделать?
— Ладно, берись за меха, качай, а то, пока мы тут разговоры разговаривали, горн почти потух, — кузнец решил спрятаться от тяжелых мыслей за привычным делом. — Да шибче качай, а то мы тут до утра провозимся!
Шибче — так шибче.
Так что управились мы к полуночи. Появился именно тот меч, который мне нужен. В городище Чернях купил мне удобные сапоги из мягкой кожи, в каких ходят княжьи егеря, ножны под меч и еще несколько полезных в дороге мелочей вроде хорошего кинжала демонской работы. В придачу ко всему этому добру я попросил у кузнеца старый тулуп, на котором спал на сеновале.
— Боишься замерзнуть? — удивился мужик. — Вроде подкольчужник у тебя справный, такой не только от удара, но и от стужи сбережет.
— Не себе прошу, — соврал я. — Есть у меня конь колдовской, да только ни узды, ни седла он не признает. Только попону — и то, если настроение хорошее. Но любит, чтобы на спине у него что-то теплое было вроде овчины.
— Ну, коли там, то бери, не жалко, — пожал плечами кузнец.
Так что в самую темную пору ночи, когда он открыл мне потайную калитку, в моем рюкзачке было почти все, что нужно для дороги. И еды добрые Черняхи надавали с собой столько, что на неделю хватит.