Из книги И. Гончарова: «Дед маленькими своими шажками проворно пошел к карте и начал мерить по ней циркулем градусы да чертить карандашом «Слышите ли?» — сказал я ему.
— Сорок два и восемнадцать! — говорил он вполголоса. Я повторил ему мою жалобу.
— Дайте пройти Бискайскую бухту — вот и будет вам тепло! Да погодите еще, и тепло наскучит: будете вздыхать о холоде. Что вы все сидите? Пойдемте.
— Не могу, я не стою на ногах.
— Пойдемте, я вас отбуксирую! — сказал он и повел меня на шканцы. Опираясь на него, я вышел «на улицу» в тот самый момент, когда палуба вдруг как будто вырвалась из-под ног и скрылась, а перед глазами очутилась целая изумрудная гора, усыпанная голубыми волнами, с белыми, будто жемчужными, верхушками, блеснула и тотчас же скрылась за борт. Меня стало прижимать к пушке, оттуда потянуло к люку. Я обеими руками уцепился за леер.
— Ведите назад! — сказал я деду.
— Что вы? Посмотрите: отлично!
У него все отлично. Несет ли попутным ветром по десяти узлов в час — «Славно, отлично!» — говорит он. Дует ли ветер прямо в лоб и пятит назад — «Чудесно! — восхищается он. — По полтора узла идем!» На него не действует никакая погода. Он и в жар и в холод всегда застегнут, всегда бодр; только в жар подбородок у него светится, как будто вымазанный маслом; в качку и не в качку стоит на ногах твердо, заложив коротенькие руки на спину или немного пониже, а на ходу шагает маленькими шажками. Его не возмущает ни буря, ни штиль — ему все равно. Близко ли берег, далеко ли — ему тоже дела нет. Он был почти везде, а где не был, так не печалится, если не удастся побывать. Я не слыхал, чтобы он на что-нибудь или на кого-нибудь жаловался. «Отлично!» — твердит только. А если кто-нибудь при нем скажет или сделает не отлично, так он посмотрит только испытующем взглядом на всех кругом и улыбнется по-своему. Он напоминает собою тех созданных Купером лиц, которые родились и воспитались на море или в глухих лесах Америки и на которых природа, окружавшая их, положила неизгладимую печать. И он тоже с тринадцати лет ходит в море и двух лет сряду никогда не жил на берегу. За своеобразие ли, за доброту ли — а его все любили. «Здравствуйте, Дед! Куда вы это торопитесь?» — говорила молодость. «Не мешайте: иду определиться!» — отвечал он и шел, не оглядываясь, ловить солнце. «Да где мы теперь?» — спрашивали опять. «В божьем мире!» — «Знаем; да где? » — «38º сев. широты и 12º западной долготы».
В начале XIX века печальное положение штурманов было несколько улучшено и изменен порядок их судовой службы. Руководство флота вынуждено было констатировать: «Штурманское звание, хотя по существу своему великой важности, доведено до такого, что добрые путечислители во флоте совсем почти перевелись». Причиной этого было недостаточное содержание штурманов и до крайности стесненное производство их в чины. То и другое решено было улучшить значительным уменьшением штатного числа штурманов и изменением способа отправления на судах штурманской обязанности.