Но Стиви не поднимается. Интересно, он играет на публику, чтобы привлечь внимание, или ему и вправду так ужасно больно?
— Мы не можем тебе доверять, Старший. — Барти по-прежнему говорит громко, так что слышно всем. Вокруг собирается толпа — все прядильщики поднялись от своих прялок, чтобы посмотреть, что случилось. Перепачканные мукой пекари повысовывали головы из окон. Вышли мясники с рабочими ножами в руках.
— Разве я вам когда-нибудь врал? — спрашивает Старший. — Разве был нечестен с вами?
Я стараюсь не думать о том, что Старший не сказал им об остановившемся двигателе. В конце концов, это не ложь, это… просто не вся правда.
— Все, что есть в моей жизни, направлено на благо корабля, — рявкает Старший.
— Даже она? — спрашивает Барти, указывая мимо Старшего. На меня.
— Не впутывай в это Эми.
Все как один, даже Стиви, смотрят на меня, и я словно врастаю в землю.
Впервые проснувшись на «Годспиде», я отправилась на пробежку и оказалась в Городе, но он тогда был совсем другим. У всех там были бессмысленные глаза и механические движения; они пугали меня, потому что казались пустыми изнутри. Теперь в них бурлят эмоции; страх, злоба и недоверие перемешиваются в одно, выливаясь через прищуренные глаза, скалящиеся зубы, сжатые кулаки.
— Уходи, Эми, — шепчет Старший, бросая на меня тревожный взгляд. Тянусь к нему, и он легонько пожимает мои ладони, потом отпускает. — Возвращайся в Больницу. Найди место, где безопасно.
Но я хочу остаться. Хочу показать Старшему, что я не просто еще одна ошибка, которую Барти может обернуть против него. Я хочу встать плечом к плечу с ним и доказать, что не предам.
И тут вперед выступает человек.
Лютор.
Просто еще одно безымянное лицо в разъяренной толпе. Барти опять что-то кричит, Старший огрызается в ответ, и все снова переводят взгляд на их перебранку.
Все, кроме Лютора.
Его глаза впиваются в мои. Рот кривится в ухмылке, и то, как поднимаются уголки его губ, напоминает мне Гринча, который украл Рождество.
Он что-то говорит беззвучно, и хоть наверняка я не знаю что, но могу угадать слова. Я могу делать все, что хочу.
И я бегу — я мчусь — я сбегаю.
Я рад, что Эми ушла, нечего ей слушать нашу ссору. Меня и так злит, как ловко Барти втравил ее во все это.
И как быстро вокруг нас собралась толпа.
Касаюсь кнопки вай-кома за ухом.
— Марай, спустись сюда. Возьми с собой полицию.
Она начинает что-то отвечать, но я обрываю связь. Нужно сосредоточиться на Барти.
— А, зовешь подмогу? — скалится он.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю. — Я думал, ты мой друг.