— Дерьмо собачье! — Бритт отшвырнула книгу в сторону.
— Это название или твой отзыв?
— Не мешает переименовать, было бы честней. Каково вам читать столько всего… Сочувствую.
— Не стоит, мы читаем хорошую литературу.
Я прекрасно поняла, что это только зацепка для разговора, ей очень хочется поговорить о Томе и решила не ждать, спросила сама:
— Бритт, как у вас?
— А что у нас? Если ему крав‑мага и семинар дороже, то пусть там и пропадает.
— Это нечестно, он же не развлекаться поехал.
— Линн, — Бритт уселась, решительно подогнув ноги по‑турецки (сколько раз я ей твердила, что это вредно для формы ног!), — а может, ну их?
— Кого их?
Я поняла, кого именно подруга имела в виду, можно не спрашивать. И она поняла, что я поняла, но ответила:
— Мужчин!
— С Томом не помирились?
Подруга презрительно дернула плечом:
— Я с ним и не ссорилась, — но разобиженная, тут же не выдержала и возмутилась, — понимаешь, все разговоры о семинаре и крутости тамошних преподавателей. А еще… — она словно сомневалась, говорить ли дальше, но решилась, — если я с ним не поеду, то он может и не вернуться.
— В Стокгольм?
— Нет, ко мне лично.
— Это он сказал? — честное слово, я засомневалась, все поведение Тома и взгляды, которые тот бросал на мою подругу, говорили об обратном. И они совсем недавно даже собирались пожениться… Что‑то Бритт неправильно поняла.
Так и есть:
— Нет, но я поняла по его поведению. Ты только посмотри, что он мне подарил перед отъездом!
Бритт умчалась в свою комнату, очень кстати, потому что я успела спрятать улыбку, которая тут же появилась снова, перейдя в откровенный смех.
Подарком Тома оказалась футболка с эмблемой их семинара, черного цвета и такого размера, что сгодилось бы нам двоим с Бритт, то есть вдвое шире моей подруги и, пожалуй, ниже колен.
Меня свалил приступ смеха. С десять секунд Бритт обиженно поджимала губы, но потом присоединилась. Еще через несколько секунд мы просто валялись от смеха, держась за животы. Сам повод был давно забыт, а смех нужен для разрядки.
— Да чтоб у них все кролики сдохли!
— Что?! — обомлела я. — Какие кролики?
— В Америке есть такое проклятие. А еще: чтоб им горчицы на гамбургер не хватило!
— Угу. И в сливки в семле соль попала!
— И в кофе рыбий жир!
— И…
Мы еще минут пять язвительно придумывали самые гадкие гадости, пока не услышали голос Лукаса:
— Эй, подруги, кого это вы так?
— Вас всех! — ехидно фыркнула Бритт.
— Ясно, мужчины обидели… Ладно, вижу, вы не в духе, остаться себе дороже. Две гремучие змеи даже для меня многовато…
— Ха! — возмутилась Бритт, когда Лукас ретировался. — Что вообще эти мужики мнят о себе? — И безо всякого перехода, что, впрочем, для Бритт не редкость. — Давай, поиграем?