И обе ее соседки, Галя и Стася, тянутся за ней. Теперь они не такие, какими были вначале, когда приехали из деревни. Учиться не хотели, книжек не читали. Все танцы да танцы на уме. А нет танцев — усядутся у окна и запоют тоскливо. И все глядят на сумрачный осенний лес. Нелегко было Лесе расшевелить их. Вначале таскала повсюду с собой. Потом, когда попривыкли, поручила Светлане учить подружек понимать не только уроки, но и прочитанные книги. Научились. Сейчас и учеба дается им легче. А как вышивают! И мулине! И гарусом! И бисером. Олеся верит подругам, как самой себе, потому и уходит из общежития спокойно. И на работу их не будит. Только на людях они до сих пор робеют, дичатся. Недоверчиво поглядывают исподлобья, боятся, как бы кто их не обидел, не обманул. И друг за дружку держатся, словно маленькие. Надо смелее толкать их в жизнь, как ребенка в море, чтобы научился плавать.
— А какую материю ты хочешь выбрать на платье? — вывела ее из задумчивости Искра, догоняя уже на улице.
— Я думаю, шифон. А если нет легкого, прозрачного шифона, тогда — марокен. Яркий, словно солнечный луч.
— Марокен неплохо… Но лучше репс, нежный, как полевой цветок… В нем и гулять можно. И на концерт… В гости… И с твоим моряком не стыдно пройтись под руку.
— Ты все свое! Под руку, на бульвар, на танцы… Парням головы кружить…
— Ну что ты! — отмахнулась Искра. — Я шучу! После всего, что произошло с нашей подшефной, той, что сейчас в больнице, я за десять километров обхожу кавалеров. А то они и меня так ножом! Хотя я думаю, не кавалеры это…
— А кто же?
— Скорее всего, муж… Если не сам, то мог кого-нибудь подкупить. Раз преследует, значит, ревнует…
— Не знаю, — вздохнула Олеся. — Знаю одно. Я бы к такому мужу ни за что не вернулась. Никогда!
— Что же ей делать?
— Вот и я думаю, что же ей, бедняжке, делать? Как вернуться на работу? Все начнут расспрашивать, сочувствовать… Найдутся и такие, кто посмеется… Не будет ей там жизни. Чувствую, не будет, — вздохнула Олеся.
— Ты-то хоть не принимай так близко к сердцу…
— Не принимать? — удивилась девушка. — Женщину искалечили в нашем городе, а ты говоришь — не принимай к сердцу? Ну, выпишут ее. И куда ей деваться? На все четыре стороны? Или в море? Да?
— Я этого не говорила, — стала оправдываться Искра. — Я думаю о другом: кто она нам, родственница, знакомая? Если ты собираешься оставить ее здесь, нам от этого только хуже будет. Ведь капитан Корзун станет водить к ней подозрительных моряков, чтобы опознала того, одного… Приятно будет нашим морякам? Ты об этом подумала, Олеся? Это же восстановит против нас всех матросов.