«Есть там солнце или нет? — подумал Пугач и сразу опомнился. — Вот чудак! Какое же солнце, если книжка ездит по кубрику? Шторм. Солнце в тучах. Вокруг него снова какие-то магнитные бури, вспышки и бог знает что еще… Следи за моторами, Федор. Не подведи ребят, которые там среди водяного ада стоят на верхней палубе».
И снова вспомнились слова лейтенанта Бурчака, который как-то раз спросил: «Что такое палуба?» Матросы удивленно переглядывались. Ну и чудак их лейтенант. Задает такие вопросы, на которые и малое дитя ответит. Так думал и Пугач. А оказалось, что все гораздо сложнее. Гнат объяснил им так: «И стоит на железной палубе морское товарищество, готовое каждый миг сцепиться с ветром, морем, с самим чертом. Поняли, ребята? Палуба — это морское товарищество…» «Молодец, Гнат. Вот и свершилось — сцепились с ветром, с морем, с самим чертом… Как же там ребята? Мне хоть и жарко в трюме, но водой не заливает. Верно, они завидуют?»
Но на палубе ему не завидовали. Иногда матросы думали: «Как там наш Федор Пугач? Не устал ли? Выдержит ли такой режим? Хоть бы ничего не произошло с его дизель-моторами, только бы не заело. Так должно быть! Ведь Федор никогда не давал им даже понюхать чистого спирта, который выдавали для протирки клапанов в дизель-моторах. Как только его ни уговаривали, как ни просили, он твердо стоял на своем: «Я ведь непьющий, ребята» — и точка. Даже слушать не хотел, что клапаны преотлично можно протирать чистым бензином, а спирт есть спирт и его следует пускать на обогрев матросской души… Книжку ему подсунули о моряке, который мог все с себя продать, только бы угостить друзей. У него даже было вытатуировано на ладони: «Боже, храни моряка». Федя прочитал и стоически заявил: «Вот пусть бог и поднесет вам. Я не бог, ребята…»
Теперь матросы рады, что дизель-моторы ревут как бешеные, а их клапана, протертые спиртом, играют и приплясывают. Молодец, Федя Пугач, хоть и обливается горячим потом в этом пекле. Они бы ему и о солнце рассказали, и о дне и ночи, будь у них прямая радиосвязь с трюмом, как у лейтенанта. Нет, Федя, у нас ни солнца, ни дня. Такие тучи нависли, что трудно разобрать, какое сейчас время суток. Водяные скалы, обрушившиеся на катер, так черны и холодны, что кажется, сейчас в самом деле ночь. И куда идет катер, знает только лейтенант. Он все знает, но молчит, и стоит так, словно его навечно привинтили к палубе. Только изредка поглядывает глубокими, карими, с живым огоньком глазами. «Держись, орлы! Не выпускай, раз схватил этот ветер как бога за бороду. Не выпускай, славное мое товарищество на железной палубе!»