Видимо, Джеральд занимает в ее сердце гораздо больше места, чем она сама предполагает. В отличие от него, Патрика! Черт! Зачем он заговорил о последствиях? Она так щедро предлагала ему себя, но он отказался вкусить блаженство, чтобы всю оставшуюся жизнь хранить память об этих восхитительных мгновеньях? Почему его мужская гордость требовала, чтобы Николь любила его так же, как он ее — всей душой?
Патрик перехватил ее задумчивый взгляд.
— Николь! — Она вздрогнула, но не повернулась. — Не надо себя так мучать…
— Не будем об этом, — прервала она безутешно, но твердо. — Если у тебя осталась хоть капля хорошего отношения ко мне, никогда не напоминай о сегодняшнем вечере.
Всхлипывания заглушили ее последние слова. Патрик, стиснув зубы, пробормотал себе под нос проклятье. Остаток пути прошел в полном молчании.
Они возвратились домой около часа ночи. Николь вытащила свои ключи. Ей не хотелось беспокоить Дэйзи и отвечать на расспросы о своем внезапном возвращении. Войдя в дом, Николь направилась к своей комнате, но Патрик не мог позволить ей вот так уйти.
— Ник! — Это произнесенное шепотом слово остановило ее у двери. — Подожди секунду.
Он видел, как приподнялись ее плечи, и понял, что она собирает все свое мужество, чтобы оглянуться. Когда наконец она отважилась, Патрик бросил портфель на кушетку, щелкнув замком, открыл его, вытащил коричневый пакет и выпрямился. Он начал что-то говорить, но увидел в ее глазах такое потрясение, что онемел.
В нем непреодолимо нарастало желание схватить ее в объятья. Он двинулся к ней, но Николь отпрянула, и это подействовало на него как ушат холодной воды. Патрик остановился, не желая причинять ей новой боли. Вытащив из пакета сверток, он сказал:
— Это тебе.
Она перевела взгляд с его лица на сверток и обратно и ничего не сказала. Ему удалось изобразить меланхолическую улыбку.
— Я заметил, что ты ничего не купила себе, кроме шляпки, и подумал…
Николь по-прежнему молчала. Патрика вдруг охватило раздражение.
— Черт возьми, Ник! — резко начал он и увидел, как ее глаза мгновенно наполнились слезами. — Ты не сделала ничего дурного, — продолжил он более мягко.
— Не утешай меня, Патрик, — предупредила она, поджав губы.
— Я не утешаю, — выпалил он.
— Я же просила! — Она предостерегающе подняла руку. — Перестань! Пожалуйста!
Патрик развернул сверток и протянул ей куклу-ангела, сделанную из кукурузного початка. Он увидел ее в витрине магазина и сразу подумал о Николь. Это была изящная фигурка, исполненная скромной прелести. Головка куклы грациозно склонилась к тонким рукам, держащим золотую звезду, за спиной подрагивали прозрачные хрупкие крылышки.