— Ты, Темир, хороший стрелок?
— Не очень, товарищ капитан. Но ведь, вы же стрелять умеете? А когда немцы ближе подойдут, тут уже и я попаду.
— Не сомневаюсь. В такую цель, как танк, попасть нетрудно. Даже и с закрытыми глазами.
— Почему же — в танк?
— А потому, что немцы и так уже народу прилично потеряли. И рисковать, посылая солдат на неизвестного стрелка, не станут! Проще нас из пушек накрыть, а после того — танком проутюжить. Много мы ему сейчас урона причиним? Разве что пулями краску пообдерём?
— А как же… — не мог успокоиться танкист. — Ребята наши — те, что здесь полегли? Так и не отмстим за них?
— Чтобы отомстить, Мусабаев, надо в живых остаться. Тогда — да, можно фрицам сала горячего за воротник залить. А с мертвого какой толк? Так что, сидим тут тихо! А вечером уходим, к своим будем пробиваться. Надо об этих немцах сообщить, разведданные передать. И спорить тут нечего — это приказ! Ясно?
— Так точно, товарищ капитан… — уныло ответил танкист. По нему было видно, что полностью свою затею он так и не оставил, но приказ есть приказ и возражать старшему по званию ефрейтор не стал.
— Тогда ложись спать, к ночи нам все силы потребуются.
— Как это — спать?
— Да так. Немцы сюда не лезут, зачем же тогда двоим бодрствовать?
— А вы, товарищ капитан?
— Так я в танке не горел! И ран на мне нет. Стало быть, и отдых мне нужен не так скоро.
И никто из них двоих даже и не предполагал, что эта, казавшаяся им столь важной, стычка была лишь крохотным эпизодом громадного сражения, развернувшегося на всем протяжении границы. Капитан не знал, да и не мог знать о том, что танковые клинья немцев уже достаточно глубоко вонзились вглубь территории страны. Что он сам находится в тылу наступающих немецких войск. Ничего этого он не знал и, занимаясь чисткой трофейного оружия, прикидывал свои дальнейшие действия.
Разумеется, никто из немецкого руководства ничего не ведал о существовании какого-то там капитана пограничных войск. Его никто не принимал в расчёт. Уже была подана по команде заявка на эвакуацию подбитой техники, и в самое скорое время она, восстановленная на танкоремонтных заводах, вновь займёт свое место в боевых порядках победоносной германской армии. Новые экипажи поведут в бой эти боевые машины. Но никто и ни на каком заводе, ни в каком госпитале, не вернёт к жизни погибших солдат. Их не поставят в строй и не дадут в руки оружие. И кто знает, может быть, именно этих солдат и не хватит немцам для решающего удара? Ни о чём подобном сейчас и не думал Ракутин. Его мысли не простирались настолько далеко. Он просто чистил оружие и готовился к дальнейшим действиям. Всё было понятно. Вон там, в поле, окопался противник. Кем были эти солдаты в прошлом, какие мысли и чаяния возникали в их головах, кого они любили и ненавидели — ничего из этого сейчас не имело никакого значения. Это были враги. И для Алексея всё было предельно ясно — враг на его земле. И уже поэтому, он не имеет права на жизнь.