— Называет так нас равно все он, — объявила она командирским тоном. — Можем не поделать ничего этим с мы но унизительно конечно это.
— Прошу прощения? — осведомился Барнаби, моргнув раз-другой. Он не очень сообразил, почему именно ничего не понял. Может, он в придачу еще и с ума сошел?
— Да, боюсь, к Фелише придется немного привыкнуть, — сказал Джереми, мальчик с ластами. — Все, что она говорит, выходит наоборот. Ее нужно слушать с конца до начала, если получится. Или читать от конца к началу, когда она что-то пишет. Мы, честно говоря, этого уже почти не замечаем, привыкли. Но странно, что когда она поет, то слова у нее складываются как надо.
— Тогда почему же она все время не поет? — спросил Барнаби.
— Ой, она ужасная певица. Слезы на глаза наворачиваются. В нехорошем, то есть, смысле. Знаешь, как гвоздем по грифельной доске елозить?
— Фразы короткие говорить попробую я, — пожала плечами Фелиша. — Проще быть может тебе так.
— Ну ладно, — сказал Барнаби, стараясь не смеяться, хотя это и впрямь было смешно. И чуть не упал. — А почему комната у нас так качается?
— Это не комната, — ответил Джереми. — Это кубрик.
— Мы на судне, — сказал Фрэнсис Делавэр.
— На судне? — удивился Барнаби.
— Судне на, — подтвердила Фелиша.
— А что мы делаем на судне?
— Пытаемся с него сбежать, — раздался знакомый голос. Из теней возник мальчик — ровесник Барнаби. Совершенно обычный — ничего ненормального в нем не было. За исключением аккуратных стальных крюков, которые были у него вместо рук.
— Лиэм Макгонагалл! — воскликнул Барнаби, с изумлением и восторгом узнав своего друга по академии для нежеланных детей «Юный лосось». Он бросился к Лиэму, но ядро на цепи было слишком тяжелым, и он рухнул на палубу ничком, а носом уткнулся в ласты Джереми. От них пахло сардинами.
— Поднимите его, пожалуйста, кто-нибудь, — тихо произнес Джереми, весь залившись краской. — Это ужасно унизительно для нас обоих.
Несколько рук и крюков подняли Барнаби на ноги.
— Привет, Барнаби, — сказал Лиэм.
— Что ты тут делаешь? — спросил Барнаби. — И как я вообще оказался на судне?
— Лиэм, можешь все ему рассказать, — произнес Фрэнсис. — С самого начала, будь умницей.
Мальчик откашлялся и начал:
— Мужчина, с которым ты познакомился в Торонто, — всего-навсего один из самых отвратительных людей, что когда-либо ходили по земле.
— Не поспоришь, — вставил Джереми.
— Ужасен он ох.
— Его зовут капитан Элайас Шлангейсон, — продолжал Лиэм, — и он некогда работал в цирке инспектором манежа.
Тут Дилайла вдруг оглушительно чихнула — и совершенно исчезла.