— Как он? — спросил Элистер. — Без хлопот?
— Без, — кивнула Мелани. — Спал все время.
— Хорошо. Теперь отнеси его на кухню, будь умницей. А мне тут надо кое-что сделать.
Из сарая во дворе Элистер принес две стремянки и поставил их в разных концах гостиной, после чего на одну влез сам, держа матрас за левый край, а на другую стремянку залез Генри — он держал матрас за правый.
— Теперь держи ровно, — сказал сыну Элистер.
Из нагрудного кармана он достал первый длинный гвоздь и молотком приколотил угол матраса к потолку. Гвоздь вошел довольно легко — туго было лишь пробивать половицы комнаты этажом выше. Но все равно времени это заняло немного.
— А сейчас другой угол, — сказал Элистер, передвинув стремянку и приколотив на место следующую часть матраса.
Так он трудился около часа и всего израсходовал двадцать четыре гвоздя. А когда закончил, ранее белый потолок превратился в плисовую цветочную поляну средней жесткости «Беллиссимо» из магазина «Дэйвид Джоунз».
— Что скажешь? — спросил сверху Элистер у сына, рассчитывая на одобрение.
— Необычно, — ответил Генри, чуть подумав.
— Не поспоришь, — согласился его отец.
От всего этого грохота Барнаби уже проснулся и неразборчиво забулькал из колыбельки, а Мелани принялась щекотать ему ручки, шейку и вообще всячески ему досаждать. У Элинор голова болеть тоже не перестала, и она спустилась разузнать, что это за адский грохот тут стоит. Увидев, что ее муж сделал с потолком гостиной, она уставилась на него, на миг лишившись дара речи. Неужели все в этом доме окончательно спятили?
— Что это за?.. — спросила она, с трудом подыскивая слова, но Элистер ей просто улыбнулся и вынес в центр комнаты колыбель. Затем расстегнул ремешки, и младенец снова взлетел кверху. Только теперь головой он не ударился и не сказал «Уа». Посадка на потолок прошла намного мягче, и он, похоже, остался этим очень доволен — так и лежал снизу на матрасе, играл с пальчиками на руках, изучал пальчики на ногах.
— Получилось, — сказал довольный Элистер, повернувшись к жене. Он рассчитывал, что она будет довольна тем, что он сделал, но Элинор — женщина совершенно обычная — пришла в ужас.
— Выглядит смехотворно! — воскликнула она.
— Но это же ненадолго, — сказал Элистер. — До тех пор, пока он не угомонится, вот и все.
— А если он никогда не угомонится? Мы же не можем оставить его там насовсем.
— Поверь мне, рано или поздно ему надоест эдак парить в воздухе, — стоял на своем Элистер. Он пытался смотреть на вещи оптимистично, хотя никакой особой надежды при этом не чувствовал. — Подожди, сама увидишь. Но до тех пор нельзя давать ему биться головой всякий раз, когда он будет от нас упархивать. Он себе мозги повредит.