— Разве отец не даст мне хорошее приданое?
— Непременно даст. Он не раз мне об этом говорил. Но он сам будет решать, за кого ты должна выйти замуж.
Кейт почувствовала отчаяние.
— Тогда я скажу ему, что хочу выйти за Джона.
— Может быть, лучше подождать и убедиться, что Джон действительно хочет жениться на тебе? И как знать: не выбрал ли уже его отец для сына невесту?
— Джон пока не обручен. Он сам мне сказал.
Кейт хорошо помнила, как все было: они поздно вечером стояли возле окна и смотрели на звездное небо. Девушке хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Джон спросил ее, не связана ли она обещаниями, и сжал руку возлюбленной, услышав отрицательный ответ. А потом сказал: «И я тоже». В тот момент это прозвучало как предложение. Нет никаких сомнений: Джон и правда хочет стать ее мужем, решила Кейт, и сердце ее снова запело.
Анна долго хранила молчание. Наконец она заговорила:
— Ты слишком спешишь, девочка. Послушай меня. Нельзя, чтобы ваши отношения зашли слишком далеко. Вот что: сначала я должна поговорить с твоим отцом. Мы должны узнать, чего хочет король.
От радости Кейт не осталось и следа.
— Неужели отец будет мешать счастью родной дочери?
— Я спрошу мужа, одобряет ли он это, — безапелляционно заявила Анна, и больше они на эту тему не говорили.
Катерина
Ноябрь — декабрь 1553 года, Уайтхолл-Палас
Суд над Джейн и Гилфордом состоится четырнадцатого ноября. Хотя королева и заверила меня, что суд этот — чистая формальность и со временем они обязательно получат прощение, новость сия наполняет мое сердце страхом. Как же близко все-таки подошла Джейн к опасной черте — остановилась буквально на самом краю пропасти.
Мне бы хотелось увидеть сестренку и утешить ее, сказать, что все будет хорошо, что ее величество благорасположена к нашей семье и не желает Джейн зла. Но посетителей к ней не допускают, и я не видела ее целых четыре месяца.
Я очень опасаюсь, что этот суд может определить и мое будущее. Я ответила Ренару, что я, со своей стороны, готова перейти в католичество, но, как послушная дочь, должна прежде обсудить это с родителями, и испанский посол наверняка понимает, что я должна выбрать для этого подходящее время. Он предупредил меня, что я не должна говорить родителям о том, что могу стать наследницей королевы. Это, конечно, несколько обескуражило меня, потому что как иначе могу я объяснить отцу с матерью свое неожиданное желание принять католичество?
Ренар держался почтительно, но уже не обхаживал меня, как прежде. Возможно, я слишком долго раздумывала. Неужели за это время ситуация уже изменилась? А может быть, предстоящий процесс слишком живо напоминает о том, что мои ближайшие родственники всего несколько месяцев назад считались изменниками короны.