— Не знаю. Наверное, вернулись бы в свои стойбища.
— Волк вышел на охоту, не нашел дичи и вернулся к своей волчице и щенкам без мяса. Нет, парень, так не бывает. Они рыскали бы по степи, пока не нашли бы то, что искали. Сегодня им не повезло: они нашли волкодавов.
— Получается, что эти, — Либор кивнул подбородком в сторону наемников, — еще и благородное дело сделали.
— А ты думал. Сегодня мы прищучили банду дикарей и этим кому-то из поселенцев спасли жизнь. Ну и как, по-твоему, благородное это дело или нет? Так-то, парень.
— Но убивать пленных…
— Погано, согласен. Но каждому воздастся по делам его. Арачи не жалеют пленников, так с чего мы должны жалеть их.
— Но вы ведь тоже бывший убийца, но вас не казнили, а определили на каторгу, и вы исправились.
— Исправила меня не каторга, а то, что я повстречал хорошего человека. Так что кем я был, тем и остался — убийцей. А касаемо арачей… Ты же слышал, что сказал Рваное Ухо: ответят на вопросы — и никто их пытать не станет. Насколько я знаю, пинки никогда не дают выбора своим врагам и, если есть возможность, всегда пытают. Развлечение у них такое. Так что держи свой язык за зубами и подумай. И это… Побудь здесь, пока я не позову, а то еще без чувств грохнешься, возись потом с тобой.
Разговор с Либором сильно разозлил Алексея. С одной стороны, не хотелось ломать неокрепшую психику, но с другой… Кто он такой, чтобы осуждать жителей границы? По сути, местные просто обязаны быть готовыми к тому, чтобы дать достойный отпор, и они вполне уживаются с теми пинками, которые стремятся к доброму соседству. Их слово так же крепко, как и слово пинков. Здесь даже договоры составляются очень редко, достаточно просто ударить по рукам, и это гарантирует выполнение условий куда лучше, чем бумага с гербовой печатью.
Да, ни один белый не станет необдуманно стрелять в пинка, так как тот может оказаться из дружественного племени. Причем это относится не только к рустинцам, но и к тем же валийцам. Простые люди с радостью жили бы с пинками в мире до скончания веков, в конце концов, они здесь ради лучшей доли, а не из-за жажды крови. И будь так, эти места изменились бы — постепенно, медленно, но неуклонно. Это правительства с их интересами и политикой приводят к войнам и практически поголовному истреблению аборигенов.
Конечно, хватает и больных на всю голову как среди пинков, так и среди белых. Но это вполне регулируется жесткими законами фронтира и готовностью соседей прийти на помощь. Разумеется, льется кровь. Но где она не льется? Где то место, тот город Солнца, где все любят друг друга, равны между собой и живут в достатке? Нет его и быть не может. Утопия, она и есть утопия.