К нашему с Герочкой сожалению, никаких упоминаний об участии Фитюшина в деятельности торгового предприятия, обнаружить не удалось. Так же как и вины племянника в подборе ассортимента товаров в лавке. Так что, как мне тогда представлялось, единственным возможным вариантом исправления ситуации было создание здоровой конкуренции в поселке. Если убедить Тихонова в конвертируемости местных эрзац-денег, и он стал бы принимать их в оплату товаров в своей лавке, конторская торговая точка будет вынуждена пересмотреть отношение к потребителям.
Пока, имея на руках только документы из лавки, я мог предъявить управляющему только то, что он доверчивый осел. Ну и собственно сами чеки, при условии, если в Томске об их существование никто не знает. В любом случае, оставался лишь один способ все выяснить. Я вновь накинул полушубок, проверил оружие, и отправился в окруженную казаками контору.
Ни десятка, который должен был непущщать, ни единой души из конторы, ни самого урядника не увидел. У крыльца стояла грустная, запряженная в сани – розвальни, лошадка, возле которой топталось с десяток женщин и пара казаков. Однако, стоило приблизиться ко входу, Колоткин появился, как из-под земли.
– Их благородие, горный пристав приехали, ваше благородие, – отчитался кривоногий. – Больше никого. Да вон тот еще… Но он в избу не пошел. Их благородию сказал, дескать, тут ждать станет. Дерзит, мужик. Плетей бы ему не мешало всыпать…
– Разберемся, – бросил я на ходу, и прямо сквозь расступающуюся толпу, пошел в контору. И был тут же остановлен возгласом того самого дядьки, удобно устроившегося, закутавшегося в шкуры на санях.
– Ты, твое благородие, ежели в управу, так напомни там Петру Санычу, что ехать нам пора. Негоже в ночи-то глухой дорогой будет.
– Ты в своем ли уме, образина безмозглая! – рявкнул Колоткин. – Это ж ревизор Шмидт!
– Да по мне, хоть сам Черт с бесенятами, – засмеялся мужик.
– Не поминай, на ночь-то глядя. Не гневи Господа, Григорьич, – это уже реакция кого-то из женщин.
– А мне-то чего, бабоньки? Я ж кузнец! Что мне Диаволово племя?
Женщины почти синхронно, поплевали через левое плечо, перекрестились и согласились. Кузнец – это да! Без адского пламени в горне и нечистой силы даже гвоздь кривой получится.
– Это ты, что ли, с Фрезе приехал? – поинтересовался я. – Сам-то кто будешь?
– Так это, барин, все тутошние знают. Из Лебедянки я. Кузнец, значится. Иван Карышев. Петр-то Саныч, как выведал, что я горюч-камень уже почитай лет пять как в горн кладу, так и пристал – покажи, мол, где берешь. А мне чего? Отчего же не показать хорошему-то человеку? Ну и показал. И нору лисью, откель старший мой, Серега, камни вытаскивает, и чего потом с ними делаю. Так пристав, значится, самострелы мои увидал. Сказывал, мол, в управе подорожную будем брать и в Троицкое поедем. Там, говорит, мастер по железу знатный есть, и он, будто бы, непременно должен это увидеть.