– Нельзя, – машинально ответил он. – Рано тебе ещё.
Подумал и добавил, рассматривая свежий фингал у парнишки под левым глазом:
– Ты до педалей не достанешь.
Мальчик скосил глаза на «Форд-Т», потом глянул на свои ноги в облезлых кроссовках.
Илья опомнился и, как бы оправдываясь, пояснил:
– Она же не настоящая.
– Почему? – заинтересовался любознательный его собеседник.
Вавилов не ответил. Припоминал, изучая синяк: «От Лапы. Дал мне в глаз. А штаны я раньше порвал. Сзади ещё дырка должна быть».
– Почему нельзя, если она не настоящая? – не унимался мальчик.
Вавилову тоже захотелось кое-что спросить, но слова застряли в горле не хуже непрожёванного куска мяса.
– Можно, – хрипло ответил он.
Парня как ветром сдуло. Мгновение спустя хлопнула дверца, и тут же заревел клаксон. Илья вздрогнул. Поколебавшись, всё-таки подошёл к музейной редкости с водительской стороны и залез на подножку.
– Круто! – сообщил ему мальчуган, крутя руль и дёргая какую-то ручку. – Жалко, не ездит. Денег когда заработаю, куплю себе такую же, но чтоб ездила.
Вавилов всё никак не мог решиться на вопрос. Язык не поворачивался.
– Скукота, – заявил вдруг парень, поёрзал, выбрался с другой стороны, сверкнув дырой на обвисших сзади джинсах.
– Послушай, – выдавил Вавилов, – как тебя…
– Скукотища здесь, – сказал мальчик, соскочил с подножки и, не обернувшись, бросил: «Па, я наверх, к маме».
– Эй! – позвал Илья, но не был услышан.
Прошлёпали по лестнице шаги – вверх, на веранду.
– Как тебя зовут? – негромко спросил Вавилов.
Опоздал. Вопрос утонул в фальшивом ресторанном гаме – как раз хлопнула входная дверь, и с несуществующей улицы донеслось ворчание призрачного авто. Илья дёрнул плечом, потоптался у первой ступени лестницы – очень хотелось подняться, но страшновато. Парень сказал, что идёт наверх, к маме.
– Никого там нет, – успокоил себя Илья и стал подниматься крадучись. Излишняя мера предосторожности, всё равно ведь из-за «фанеры» шагов не слышно.
На веранде полумрак, два столика сдвинуты под висячую лампу. Люди в креслах, их лица в тени, а стол освещён ярко. На нём пёстрый квадрат, знакомый Вавилову с детства.
– «Монополия», – сказал Вавилов, подойдя ближе. – У меня такая была.
– Не совсем такая, – с готовностью отозвался один из игроков, выныривая из тени.
Лицо костистое, бледное, блики от лампы на лбу. «Он? – спросил себя Вавилов. – Быть не может! Откуда он меня… Я никогда не лез в политику…» Разом пересохло в горле.
– Илья Львович, зачем вы заставляете нас ждать? – нервно улыбаясь, спросил высокий гость. – Ваш ход.
Илья затравленно огляделся и обнаружил, что одно из мест пустует. Он неуверенно взялся рукою за спинку кресла.