— Ты не похож на тролля.
— Угу, мне с детства говорили, что видом я пошел в мать, а от папули мне достались лишь глаза. Зато на непоседливый характер они, должно быть, скинулись, да еще заняли у дедов.
— Интересно, как тебя звали в детстве?
— Не скажу, и не проси, — отрезал Крис. — Давай лучше вновь вернемся к нашей вороненой красотуле… партнер. Не тревожа прах наших общих предков — почему ты не предупредил меня о том, что нам могут попасться ребята с вот такими игрушками?
— Потому что не знал, что они нам могут попасться, — огрызнулся Малыш. — Я что, пророк? Отсюда до Дакоты…
— Три дня на хромом мустанге! — перебил его Ханко. — Помнится, в нашу первую встречу ты признался, что мало знаешь о Пограничье. А я здесь живу уже восьмой год и зарабатываю на бобы с мясом вовсе не мытьем полов в салуне Фредди. Так что давай, выкладывай, какие еще сюрпризы могут встретиться на нашем пути?
— Не знаю.
— Да ну? — нарочито удивленно протянул проводник. — Ты же ближайший подручный мистера Скрипа, члена Совета Старейшин, каждый чих которого вгоняет старину Хренброкла в нервную дрожь.
— И что с того? — запальчиво возразил Малыш. — Крис, неужели ты и впрямь считаешь, что все живущие-под-горой ходят строем из спальной пещеры в забой, а самостоятельно думать начинают лет в сто пятьдесят и то после соответствующего разрешения главы клана? Проклятье, да у нас политические дрязги почище, чем наверху! Я тебе больше скажу — не раз бывало так, что ваши… порой даже войны были лишь отражением наших баталий.
— Никогда не верил в святых, — сказал Крис. — Ни на земле, ни под землей… а если случится чудо и в небесной канцелярии потеряют ключ от шкафа с перечнем моих грехов, то сильно подозреваю, что и рай меня разочарует.
— Почему же… эльфы…
— Ну, партнер, — укоризненно вздохнул Ханко, — как ты сам только что говорил, «неужели ты и впрямь считаешь»? Открой любую древнюю эльфийскую сагу — и что мы там видим?
— Красоту, — мечтательно отозвался Уин, затем с подозрением покосился на своего собеседника и добавил: — Для тех, кто взял на себя труд познать древний язык.
— Вообще-то, на мой взгляд, там куда больше занудства, — заметил проводник. — Хотя, признаюсь, у меня так и не хватило силы воли пнуть себя под зад и освоить квенья. Но дело даже не в этом. Пусть в переводах и пропадает все эта невыразимая гармония «плетеного» стиха, пусть английский язык не в силах передать и десятой доли оттенков всей игры — я имею в виду другое. Предположим, ты возьмешь любую сагу… скажем «Песню о Камнях» и выбросишь из нее все многочасовые монологи терзающихся главных героев, все бесконечные описания красот и особенностей местности, которые с успехом могла бы заменить одна-единственная карта, всю эту высокую патетику — что останется, по-твоему, в итоге?