Макс взял пустую чашку девушки и отлил половину виски из своего стакана.
— Выпьем за ваших храбрых товарищей и за моих друзей, которых тоже не воскресить. Но вы еще так молоды, Линн! Все осталось позади. Прошлое часто бывает опасным и может испортить будущее. Не попадайтесь в его ловушку. Я запрещаю вам это.
Поднимая чашку с виски в честь погибших героев и глядя в обеспокоенные глаза Макса, Линн подумала о том, что его слова предназначены не только для нее. Он имел в виду и себя, так как тоже очень боялся, что не сможет выбраться из той ловушки, о которой говорил Линн.
С трудом добежав до конца коридора, где была ванная комната, Ксения вырвала в раковину умывальника. Желудок сводило судорогами. Подняв глаза и увидев себя в зеркале, она едва узнала свое растерянное лицо. Она снимала комнату у немцев, как и многие ее коллеги офицеры. Старшая дочь семьи вынуждена была уступить ей свою комнату и никак не могла ей этого простить. Ксении совсем не нравилась эта худая, как палка, особь, с лицом, явно выражающим скуку по нацистскому прошлому, когда она вышагивала на парадах Лиги нацистских немецких девушек, размахивая флажками со свастикой, и мечтала выйти замуж за героического офицера вермахта. Чувство унижения из-за поражения и оккупации вызывало у нее приступы мелочной агрессии.
Девушка перестала чистить зубы и сплюнула с отвращением.
— Хорошо денек начинается, ничего не скажешь! — кисло пошутила она. — Могли бы постараться добежать до туалета. Теперь тут все будет несколько часов плохо пахнуть.
— Извините, — пробормотала Ксения, которая давно не чувствовала себя так скверно. — Это от некачественной пищи. Меня просто выворачивает.
— Небольшое несварение желудка, — опять усмехнулась дочь хозяйки, пристально глядя на нее. — Ну, ну, будем надеяться. Но, судя по вашему виду, можно предположить, что вы беременны.
Хлопнув дверью, она вышла в коридор. Ксения еще долго стояла неподвижно. Холод от кафельной плитки поднимался по ее ногам. В ванной пахло сыростью, пылью и прогорклым мылом. От этого запаха ее опять стошнило. Когда Ксения наконец смогла перевести дух, она ощупала грудь, которая показалась ей ненормально чувствительной. Тоска сжала ее сердце. Вот уже три месяца, как они с Максом снова были любовниками, хотя их встречи были редки, не только потому, что близость с немцами была запрещена, но и потому, что она была загружена на службе. Осторожным движением она положила руку на живот. Противная немка была, без сомнения, права: Ксения ждала второго ребенка. Это было так неожиданно, что верилось с трудом.