«Значит, ее дела не так уж плохи», — подумала Ксения, ее даже рассмешила эта колкость. Ей никогда не нравились такие женщины, как Мариетта. Она считала их легкомысленными и слишком зависимыми от кошельков мужей. При первой же их встрече она дала понять Мариетте, что осуждает женщин, не верящих в собственные силы, женщин слабых. Именно такое отношение, часто несправедливое, делало Ксению одинокой волчицей среди представительниц своего пола.
На щеках Мариетты выступили пунцовые пятна.
— Могу я поинтересоваться, что вы здесь ищете? — с трудом оторвав голову от подушки, спросила она.
Эта игра в кошки-мышки стала надоедать Ксении. Может, таким способом Мариетта хотела отомстить ей за страдания, причиненные ее брату? Знала ли она все причины, разделяющие их и соединяющие одновременно? Ксения сомневалась, что Макс был откровенен с сестрой. Мужчины часто стыдливы в том, чего не стыдятся женщины. Единственный человек, кому он мог бы довериться, была Сара Линднер, но Сара разительно отличалась от Мариетты. Она была женщиной редкой деликатности и преданности, ее Ксения обожала, ею восхищалась. Но эта женщина, скорее всего, погибла в концлагере.
— Я пришла к Максу, — сухо ответила она. — Что в этом странного? Хочу знать, жив ли он.
— А с какой стати я стану отвечать вам? Чем он провинился перед вами? Вы опять решили вторгнуться в его жизнь, которую и так уже разрушили?
«Значит, он жив, — подумала Ксения, почувствовав головокружение. Она закрыла глаза и молча обратилась к небесам. — Спасибо тебе, Господи».
— Я пришла не за тем, чтобы сводить счеты, Мариетта. Я хочу немедленно увидеть Макса. Где он?
Ее охватила злость. Все ее сочувствие к этой женщине исчезло. Теперь она ненавидела ее за прошлое, за заигрывание с сатанинской властью, ненавидела за то, что она до сих пор продолжает эту нелепую, свойственную некоторым женщинам игру в слова, так, будто она до сих пор находится на роскошной вилле Айзеншахта в Грюнвальде, а не в этой жалкой норе, полностью уничтоженная.
— Где он? — настаивала она, вдруг повернувшись к подростку, который, без сомнения, был единственным сыном Мариетты и Курта и теперь стал рядом с матерью, словно той угрожала опасность.
Мариетта откинула голову и разразилась чахоточным кашлем и дребезжащим смехом, от которого у Ксении похолодела спина.
— У русских, — закричала она, будто выплевывая слова. — У большевиков, которые теперь мстят нам. Они считают его преступником, графиня Осолина! Вот теперь кто он, Макс! Преступник в лапах этих палачей, которые пришли на нашу прекрасную землю! Которые нас насилуют и убивают! Которые ничем не отличаются от нацистов, оказавшихся вне закона перед лицом всего мира! И это после того, как он чудом выжил в Заксенхаузене! А теперь вон отсюда! Я не могу больше выносить вашего вида! Вы сеете несчастье везде, где только появляетесь!