Чем помогут эмоции, когда хороший детектив лежит в больнице, а садист-психопат разгуливает на свободе?
Встреча с семьей Кассиматиса в больничной палате утром доконала Энди. У Энджи и ее детей он увидел знакомый взгляд — потерянный взгляд людей, не уверенных в будущем, не уверенных в собственной судьбе и месте под солнцем. Вид опустевшего рабочего стола Джимми довершил дело. Кипа бумаг на столе, там, где он их оставил, уезжая в Лонг-Бэй за Эдом Брауном. Все выглядело неправильно. Неестественно. Что, если Джимми никогда больше не вернется на работу? Эд еще раз, присущим ему извращенным способом, отнял у Энди самое дорогое. Он избрал жертвой Кассандру Флинн и убил ее, а теперь добрался и до Джимми, словно постепенно извлекал из тела Энди жизненно важные органы, пока детектив, охотившийся за ним и посадивший его в тюрьму, не останется в одиночестве, отрезанный от близких, подобно самому убийце.
Однажды Эду уже удалось близко подобраться к Макейди. Пока он в бегах, Мак лучше покинуть Австралию. Только эгоизм заставлял Энди желать, чтобы она осталась в Сиднее. Ему пришлось смириться с отъездом Макейди, довершившим череду его потерь. Пока он несколько месяцев ждал приезда Мак в Сидней, на процесс, мысль о том, что они увидятся, облегчала ему жизнь, помогала забыть об их разрыве. Энди старался не думать об этом, полагая, что еще будет время все исправить. Но теперь Мак уехала, и у нее нет причин возвращаться. Он упустил свой шанс.
Слова, которые он хотел сказать ей, но не смог, прокручивались у него в голове снова и снова.
Я люблю тебя, Мак. Останься со мной.
— Проклятье, ты так ничего и не сказал! — выкрикнул он в равнодушную белизну потолка. — Дурак…
Он даже не помахал ей на прощание рукой.
Правда заключалась в том, что Энди боялся отказа Мак. С чего бы ей оставаться с ним? Ему нечего ей предложить.
Ты не смог быть рядом с Кассандрой. Ты не смог быть рядом с Джимми. Ты неудачник, жалкий пьяница…
Самоуничижительные мысли оглушали его, и квартира, в которой он сидел, шикарная новенькая холостяцкая квартира, купленная на деньги погибшей жены, пуще прежнего напоминала ему пустую коробку. Стены словно сжимались вокруг него. Корчась в плену одиночества и горя, которых он не мог, не должен был принимать, Энди привычно тянулся к телефону, чтобы поговорить со своим израненным напарником, покойной женой, возлюбленной, хоть с кем-нибудь… лишь бы сохранить рассудок и увести с накатанной дорожки к саморазрушению.
Звонить некому. Облегчению взяться неоткуда.
Единственное доступное сейчас облегчение он держал в руках — бутылка спокойно ожидала, когда умиротворит его своим мягким, выдержанным, отупляющим содержимым, хотя заключенный в ней временный покой не останется без последствий.