— Позвони мне, — Лулу сунула ему визитку. — Только не сегодня.
Парень кивнул, разинув рот.
Лулу усадила Мак в такси, довезла до гостиницы, помогла извергнуть содержимое желудка в унитаз, а потом уложила в постель. И как преданная сестра, которую Мак так хотелось иметь, провела несколько оставшихся ночных часов вместе с ней, в ее двуспальной кровати, чтобы Мак не было так одиноко. В семь часов утра Лулу разбудила ее, перед тем как поехать домой, чтобы наскоро переодеться. Джерри Хартвелл должен был заехать за ними сразу после восьми.
Вот и наступил день начала судебного процесса.
В здании Верховного суда на Тэйлор-сквер Дарлингхерста царила атмосфера явного запустения. Заржавевшие ворота выходили на некогда величественную закругленную подъездную аллею, окаймленную размеченными полустершейся краской местами для стоянки машин. Заметно обветшавшее здание из песчаника уже не могло похвастать горделивым видом, ибо всю его красоту полностью свели на нет многочисленные секс-шопы и ультрамодные кафе, облепившие его со всех сторон. Прямо за углом кололись наркоманы, по ночам в соседнем квартале, у супермаркета «Уоллмарт», сутенеры приторговывали живым товаром. Несмотря на богатство популярных ночных клубов, выросших рядом с магазином, страдание и отчаяние, наложившие отпечаток на эти улицы, не померкли со времен каторжников и виселиц. Просто появился новый тип страданий, и пришедший новый мир не особенно утруждал себя раздумьями о символе Правосудия с повязкой на глазах. Справедливость стала почти неощутимой.
«Правосудие не только незрячее, — размышлял Энди Флинн, глядя на здание суда, давным-давно и безнадежно ожидающее подновления. — Слепая Фемида устала и хочет домой».
Через дорогу, на паперти церкви Святого Сердца, бездомный со свалявшейся бородой тупо следил взглядом за нескончаемым потоком машин из-за тележки, позаимствованной в супермаркете. Он явно недоумевал, ради чего творится вся эта суета. Стоянку перед зданием суда наводнили автобусы радио- и телевизионных компаний и стаи репортеров, журналисты, энергично работая локтями, пробивались вперед, чтобы первыми узнать сенсации Судного Дня над «охотником за „шпильками“».
Энди пересек улицу, направляясь к зданию суда, его напарник Джимми топал за ним по пятам.
— Смотри, сколько грязи взбаламутил этот процесс! Вот бы устроить в конце публичное повешение Эда. Я бы заработал миллионы, продавая билеты на такое представление.
Энди промолчал, но не мог не задуматься о том, как именно все происходило во времена публичных повешений в Дарлингхерсте. Интересно, удовлетворило ли бы детектива зрелище Эда Брауна с петлей на шее и смог ли бы он забыть о том, что хотел убить его, но не сумел?