— Но раз вы все равно уже здесь, — сказал он тогда для пробы, — оставайтесь и помогите там супруге господина старосты найти документ, на котором подчеркнуто синим слово «землемер».
Староста ничего не возразил. То, что не разрешалось К., помощникам разрешалось, и они сразу же набросились на бумаги, но больше рылись в куче, чем искали, и пока один читал по складам написанное на каком-нибудь листе, другой непременно вырывал этот лист у него из рук. Зато женщина, стоявшая на коленях перед пустым ящиком, кажется, вообще ничего не искала, во всяком случае, свеча стояла очень далеко от нее.
— Помощнички, — сказал староста с такой самодовольной усмешкой, как будто все делалось по его распоряжениям, но никто не был в состоянии хотя бы даже предположить это, — вам, значит, они мешают, но это ведь ваши собственные помощники.
— Нет, — холодно ответил К., — они уже здесь ко мне приблудились.
— Как это «приблудились», — удивился староста, — «были приданы» вы, очевидно, хотите сказать.
— Ну, были приданы, — сказал К., — но с тем же успехом они могли свалиться с неба — настолько это была бездумная придача.
— Бездумно здесь не делается ничего, — сказал староста и сел в постели, забыв даже о боли в ногах.
— Ничего, — повторил К. — А как с моим приглашением?
— И ваше приглашение было, очевидно, обдумано, — сказал староста, — только вмешались побочные запутывающие обстоятельства, я это вам докажу по документам.
— Документов же не найдут, — предположил К.
— Не найдут? — крикнул староста. — Мицци, ищи, пожалуйста, чуточку быстрее! Но пока что я могу вам рассказать эту историю и без документов. На то предписание, о котором я уже говорил, мы ответили, что благодарим, но в землемере не нуждаемся. Но этот ответ попал, по-видимому, не в первоначальный отдел — я буду обозначать его А, — а по ошибке в другой отдел, Б. Отдел А остался, таким образом, без ответа, но, к сожалению, и Б не получил весь наш ответ: то ли содержимое папки осталось у нас, то ли оно потерялось по дороге (конечно, не в самом отделе — за это я готов ручаться), — как бы там ни было, но и в отдел Б пришла только папка, на которой не было помечено ничего, кроме того, что во вложенном в нее — а в действительности, к сожалению, отсутствовавшем — документе говорится о приглашении землемера. Между тем отдел А ждал нашего ответа; у них, правда, были записи по этому вопросу, но как это, вполне понятно, нередко случается и, несмотря на всеобщую исполнительность и точность, может случаться, референт понадеялся на то, что мы ответим, и тогда он будет либо приглашать землемера, либо при необходимости продолжит деловую переписку с нами. По этой причине он оставил пометки без внимания, и все дело у него позабылось. Между тем в отделе Б папка ответа попадает к одному славящемуся своей добросовестностью референту, Сордини его зовут, он итальянец (даже для меня, для посвященного, непостижимо, почему человека его способностей держат на положении почти что подчиненного). Этот Сордини, естественно, отправляет нам пустую папку для восполнения. Но теперь с того первого письма отдела А прошло уже много месяцев, если не лет, — вполне понятно, так как, если документ проходит, как это и надлежит, правильный путь, он приходит в свой отдел самое позднее через день и в тот же день уже будет проработан, но если уж он пошел неверно, а при совершенстве их организации он должен этот неверный путь искать прямо-таки с усердием, иначе он его не найдет, тогда — тогда это длится, конечно, очень долго. Поэтому, когда мы получили записку Сордини, у нас об этом деле уже оставались лишь самые неопределенные воспоминания; мы тогда только вдвоем делали эту работу, Мицци и я; учитель мне в то время еще не был придан, копии мы сохраняли лишь в самых важных случаях, короче, мы могли только очень неопределенно ответить, что мы о такого рода приглашении ничего не знаем и что у нас в землемере потребности нет.