— Пришли наконец, — слабым голосом сказала хозяйка.
Она лежала, раскинувшись, на спине, видно было, что ей трудно дышать, перина была сброшена. В кровати она выглядела намного моложе, чем в одежде, но ночной чепчик из тонкой кружевной материи, который она надела, хотя он был ей слишком мал и сползал у нее с головы, подчеркивал дряблость лица и вызывал сострадание.
— Откуда я знал, что нужно прийти? — спросил К. мягко. — Вы же не посылали за мной.
— Вы не должны были заставлять меня так долго ждать, — с упрямством больного сказала хозяйка. — Садитесь, — и она указала на край кровати, — а вы все — пошли вон!
(Кроме помощников, в чулан за это время протиснулись и служанки.)
— Я тоже пойду, Гардена, — сказал хозяин.
К. впервые услышал имя этой женщины.
— Конечно, — медленно проговорила она и — рассеянно, как будто ее занимали другие мысли, добавила: — С чего бы именно тебе оставаться?
Однако, когда все вытеснялись в кухню — даже помощники на этот раз сразу подчинились, впрочем, они заигрывали с одной из служанок, — задумчивая Гардена оказалась достаточно предусмотрительной: заметив, что в кухне слышно все, о чем говорится в чулане, потому что двери в чулане не было, она приказала всем уйти и из кухни. Это было немедленно выполнено.
— Пожалуйста, — попросила Гардена, — господин землемер, там, в шкафу, сразу, как откроете, висит шаль, достаньте мне ее, я хочу ею укрыться, я не выношу перины, мне так тяжело дышать. — И когда К. принес ей шаль, продолжила: — Вот видите, какая красивая шаль — правда?
К. она показалась обычной шерстяной шалью, только из любезности он еще раз пощупал ее, но ничего не сказал.
— Да, это красивая шаль, — повторила Гардена, закутываясь.
Она лежала теперь умиротворенная, казалось, груз ее страданий был снят с нее, она даже вспомнила о своей растрепавшейся от лежания прическе, приподнялась на минутку в кровати и немного поправила волосы вокруг чепчика. Волосы у нее были густые. К. потерял терпение и сказал:
— Вы, госпожа хозяйка, посылали спросить у меня, нашел ли я уже другую квартиру.
— Я посылала спросить у вас? — удивилась хозяйка. — Нет, вы ошибаетесь.
— Ваш муж сейчас только спрашивал меня об этом.
— Очень возможно, — согласилась хозяйка, — я с ним поругалась. Когда я не хотела, чтобы вы здесь были, он вас здесь держал; а теперь, когда я счастлива, что вы здесь живете, он вас прогоняет. Вот так вот он вечно.
— Вы, следовательно, — сказал К., — так сильно изменили свое мнение обо мне? За какие-то пару часов?
— Я свое мнение не изменила, — проговорила вновь ослабевшим голосом хозяйка, — дайте мне вашу руку. Хорошо. А теперь пообещайте мне, что вы будете со мной совершенно откровенны — и я буду с вами тоже.