— Спокойной ночи, — сказал К., — не переношу никаких допросов, — и теперь он действительно пошел к двери.
— Так он все-таки уходит, — почти испуганно сказал Момус хозяйке.
— Он не посмеет, — начала та, но дальше К. не слышал, он был уже в коридоре.
Было холодно и дул сильный ветер. Из двери напротив вышел хозяин, казалось, что он через какой-то глазок вел оттуда наблюдение за коридором. Полы фрака ему пришлось обернуть вокруг тела, так рвал их даже здесь, в коридоре, ветер.
— Уже уходите, господин землемер? — спросил он.
— Вас это удивляет? — ответил вопросом К.
— Да, — сказал хозяин. — Вас разве не будут допрашивать?
— Нет, — ответил К. — Я не позволил себя допрашивать.
— Почему нет? — поинтересовался хозяин.
— Я не понимаю, — сказал К., — почему я должен позволять себя допрашивать, почему я должен подчиняться какой-то шутке или бюрократической прихоти. Может быть, в какой-нибудь другой раз я бы точно так же в шутку или по прихоти это сделал, но не сегодня.
— Ну да, конечно, — согласился хозяин, но это было лишь вежливое, отнюдь не убежденное согласие. — Мне надо теперь впустить слуг в пивную, — сказал он затем, — их время давно уже пришло. Я просто не хотел мешать допросу.
— Считаете его таким важным делом? — спросил К.
— О да, — кивнул хозяин.
— Значит, мне не следовало от него отказываться? — уточнил К.
— Да, — сказал хозяин, — вам не следовало этого делать.
К. молчал, и хозяин — то ли, чтоб утешить К., то ли, чтобы быстрей уйти, — добавил:
— Ну-ну, из-за этого ведь гром сейчас с неба не грянет.
— Да, — сказал К., — судя по погоде, непохоже.
И они разошлись, усмехаясь.
К. вышел на крыльцо, свирепо обдуваемое ветром, и взглянул в темноту. Скверная погода, скверная. В какой-то связи с этим ему опять вспомнилось, как хозяйка старалась заставить его подчиниться протоколу и как он все же устоял. Правда, старания эти не были искренними, втайне она одновременно обеими руками оттаскивала его от протокола, и в итоге уже нельзя было понять, устоял он или поддался. Какая-то интриганская душа, работающая, по видимости, бессмысленно, как ветер, по каким-то далеким, чужим указаниям, в смысл которых никогда не проникнешь.
Он успел сделать лишь несколько шагов по дороге, как увидел две качающиеся светлые точки; эти признаки жизни обрадовали его, и он поспешил к ним, они тоже, в свою очередь, плыли ему навстречу. Он не понимал, почему был так разочарован, когда узнал помощников. Ведь их, по-видимому, Фрида послала его встречать, и фонари, освобождавшие его из темноты, которая грозно шумела вокруг него, были, наверное, его собственностью, — несмотря на это, он был разочарован, он ждал чего-то неведомого, а не этих старых знакомых, которые ему осточертели. Но тут были не только помощники, из темноты между ними выступил вперед Барнабас.