Фрида, внимательно выслушав его, медленно погладила его руку и сказала, что она во всем с ним согласна, но что он, может быть, все-таки преувеличивает распущенность помощников: ведь они — молодые ребята, веселые и в чем-то наивные, впервые на службе у чужого человека и освобождены от строгой замковой дисциплины, поэтому постоянно немного возбуждены и удивлены, в таком состоянии они иногда и совершают глупости, сердиться на которые хотя и естественно, но разумнее над ними посмеяться. Она, например, иногда просто не может удержаться от смеха. Тем не менее она полностью разделяет мнение К., что самое лучшее было бы их отослать и остаться вдвоем. Она придвинулась ближе к К. и спрятала лицо на его плече. И оттуда сказала — так неразборчиво, что К. пришлось наклониться к ней, — что, однако, она не знает никакого средства против помощников и боится, что все, что К. предложил, не подействует. Насколько ей известно, К. сам же их хотел, и вот теперь они у него есть, и они при нем останутся. Лучше всего не принимать их всерьез, ведь и сами они народ несерьезный, — так их легче всего переносить.
К. не был удовлетворен таким ответом; полушутя-полусерьезно он сказал, что, ей-богу, создается такое впечатление, будто она с ними заодно или, по крайней мере, питает к ним большую склонность; вообще они, конечно, симпатичные ребята, но не бывает таких, от которых при наличии доброй воли нельзя было бы избавиться, и он ей это на своих помощниках докажет.
Фрида сказала, что она будет ему очень благодарна, если это ему удастся. Впрочем, с этой минуты она больше не станет над ними смеяться и не скажет с ними ни одного лишнего слова. Она больше и не видит в них ничего смешного, это ведь в самом деле не шутка, когда за тобой постоянно наблюдают двое мужчин, она научилась смотреть на этих двоих его глазами. И она в самом деле слегка вздрогнула, когда помощники в этот момент снова привстали — отчасти для ревизии запасов съестного, отчасти для выяснения причин такого непрерывного перешептывания.
К. воспользовался этим, чтобы настроить Фриду против помощников, привлек ее к себе, и рядом, друг подле друга, они закончили ужин. Наконец пора было уже ложиться спать; все очень устали, один помощник даже заснул за едой, что очень веселило другого: он пытался убедить господ посмотреть на глупое лицо спящего, но ему это не удалось, К. и Фрида отчужденно сидели наверху. В холоде, который становился невыносимым, они не решались идти спать, в конце концов К. заявил, что надо протопить еще, иначе заснуть будет невозможно. Он стал искать какой-нибудь топор, помощники знали, где лежит один, принесли его, и все пошли к дровяному сараю. Вскоре легкая дверь была взломана; в восторге, как будто ничего столь восхитительного они еще не испытывали, подгоняя и пихая друг друга, помощники начали носить дрова в класс, вскоре там была уже большая груда; затопили, все расположились возле печи, помощникам дали одно одеяло, чтобы в него завернуться, этого было вполне достаточно, так как условились, что один из них постоянно должен бодрствовать и поддерживать огонь; скоро возле печки стало так тепло, что даже одеяла уже не требовалось; лампу потушили, и, счастливые от тепла и тишины, К. и Фрида улеглись наконец спать.