Меня разбудил голос, по чистому, с легкой хрипотцой тембру я сразу узнал Сару.
— Ты рассчитала имитационную модель?
Мадемуазель Ламбер с завидным постоянством рассказывала мне о чудесах компьютерного моделирования, позволявшего с точностью просчитывать бюджет.
— Да.
Это сказала Шарлотта, программистка. Последовала небольшая пауза.
— Эй, в чем дело? Неужели все так плохо?
— Не представляю, как мы выберемся на сей раз. Мы уже задержали налог на недвижимость, к зиме нужно во что бы то ни стало починить крышу — новых снежных бурь она не выдержит, что касается твоего грузовика, Жером считает, что ремонт встанет как минимум в тысячу евро, без стоимости его работы. Он говорит, что деньги будут выброшены на ветер, грузовик того не стоит.
— Вряд ли я смогу позволить себе новую машину.
— Нам даже подержанная тачка не по карману!
Они помолчали.
Шарлотта и Сара находились в нескольких метрах от окна, наверное, сидели на скамейке, загорая под бледными лучами проглядывавшего из-за туч зимнего солнца. Они не могли не знать, что в моей комнате все слышно, но их это не волновало.
Или я ошибаюсь? У меня была дорогая машина, секретарша, компаньоны, возможно, они видели во мне богатую партию для своей матери? Я отбросил эту нелепую идею, сказав себе, что они просто забыли обо мне.
— Если операция «Виши» провалится, нам конец, — сказала Шарлотта. — Останется одно — продать лес От-Диг. Ларсенуа мечтает поделить его на участки и продать.
— Это немыслимо. Семья владеет им двести лет, мама умрет, если придется с ним расстаться.
— Я и сама этого не вынесу. Можешь себе представить, что у нас под носом как грибы вырастут домики «под ключ»?
— С лужайками и детскими качелями!
— С садовыми гномами! И сарайчиком для хранения газонокосилки!
Они рассмеялись. Я различил в этом смехе нотку отчаяния.
— Может, мы поступили неразумно, вложив деньги в проект «Виши»?
— Перестань, Шарлотта, на них и полкрыши было не починить.
— Черт побери! Как мы дошли до такого? Работаем все трое, зарабатываем на жизнь!
— Слишком мало. Всегда чуточку не хватает. «Ла Дигьер» пожирает нас живьем. В этом году — крыша, в прошлом — водосточные трубы, два года назад — бойлер, нужно протапливать даже те комнаты, где никто не живет, чтобы не сгнили перекрытия. Счета приходят сумасшедшие.
— Антуан предлагал мне подумать об ипотеке.
— Бред! Из чего мы будем выплачивать проценты? Чем закладывать, лучше уж тогда сразу продать.
— Ты рехнулась?
— Нет. Да. Ты права: нас все считают чокнутыми.
— Так оно и есть! Не будь мы чокнутыми, Шарлотта, жили бы сейчас в Л***, в четырехкомнатной квартире с кухней и ванной, обставленной икейской мебелью, сидели бы на диванах, обтянутых искусственной кожей, и любовались через большое окно панорамой города, попивали бы аперитив — скажем, мартини со льдом, если он еще в моде, в ожидании, пока Мадлен приготовит ужин. Она получала бы приличное жалованье, ты не носила бы одежду секонд-хэнд, я открыла бы ветеринарный кабинет в городе, лечила бы кошечек и собачек — и никаких тебе кесаревых сечений и искусственных осеменений. Вместо этого мы торчим на трухлявой скамье, которая не сегодня-завтра обрушится под нашей тяжестью, и смотрим, как небо на западе меняет цвет, а последние лучи солнца освещают вершину старого дуба, посаженного в честь рождения Октава Трамбле де ла Дигьера, который, если существует жизнь после смерти, встал бы из могилы, чтобы помочь нам, ведь мы были достойными наследницами, мы посвятили его владению свои жизни, как он сам, его сын, сын его сына и как сделают наши дочери, если мы выкарабкаемся!