Шепоток на этот раз носил одобрительный характер, а Философ развел руками и шепнул мне по-свойски:
— Я же говорил тебе, что вот за такие пустячки они меня и ценят.
Я решил поддержать его манеру общения, считая, что восстановление приятельских отношений пойдет мне на пользу.
— Слушай, ведь ты целый год… как бы это сказать… отсутствовал. Ты же читал доктора Муди… жизнь после смерти… что-нибудь помнишь ОТТУДА?
— В том-то и дело, что ничего, — он виновато развел руками, — даже обидно. Как от обморока очнулся, до сих пор не могу поверить, что целый год… Кажется, из психушки выпустили — и все…
— А мне кажется, я уже попал в новый дурдом. Посмотри, как на нас глазеют — будто мы экспонаты какие-то… Увлекательный кинофильм «Жизнь амебы».
— Да ладно уж, пусть их… — он сделал снисходительный жест, словно похлопал ладошкой кого-то совсем низенького, — что тебе, жалко?
Присутствующие тем временем стали перегруппировываться каким-то хитрым образом, хотя и с академическими сухими улыбочками и полупоклонами, но явно в соответствии с неким регламентом. Философа, вместе со мной и Полиной, посадили у стены, слева от стола, бородатый гномик забрался в председательское кресло, а остальные уселись перед ним, соблюдая при этом свою иерархию. В первом ряду разместились Крот и угрюмый верзила, во втором — Порфирий и еще двое, а в третьем — в одиночестве ерзал на стуле Мафусаил.
Наверное, по степеням посвящения, решил я. А мы, как непосвященные, — сбоку.
— Итак, многоуважаемые коллеги, — несмотря на праздничное выражение лица, гномик заговорил постным кабинетным тоном, — я беру на себя смелость высказать предположение, что после этого, последнего на мой взгляд, тестирования мы можем констатировать полнообъемную реставрацию личностного тезауруса. Надеюсь, данные амбулаторного обследования, рентгено- и томографии все получили своевременно?
Мне наконец стало ясно, для чего меня сюда пригласили: их интересовало, насколько естественно я буду общаться с Философом. Это была просто очная ставка с целью идентификации его личности.
— Полагаю, с этим вопросом покончено, — заметил гномик скучающим тоном и перелистал несколько бумажек в лежащей перед ним папке.
— По-моему, почтеннейший Амвросий немного спешит, — загудел сидящий рядом с Кротом мрачный тип. — Считаю необходимым оформить свидетельские показания документально.
Услышав в ученом собрании родной полицейский лексикон, я слегка опешил. Должно быть, этот Голиаф не имел прямого отношения к науке — скорее всего финансовый или юридический босс.
Протокол опознания, кроме меня и Полины, подписали Мафусаил и Крот — все, кто знал Философа в его предыдущей жизни. Перед тем как расписаться, я секунду помедлил, пробежав взглядом текст, и Крот не удержал свой слишком подвижный язык: