Политрук бросился обратно в каземат.
Искореженный «Максим» с установленным щитком, на который пришелся основной удар взрывной волны, улетел назад, превратив в мясо верхнюю часть тела пулеметчика. Второй номер просто лежал ничком. А у стенки, смущенно прикрываясь руками, сидел комендант.
Взрывной волной с лейтенанта снесло почти все обмундирование, оставив целыми сапоги. Нет челюсти, глаза. Но человек в полном сознании и осмысленно шевеля обрубком языка, потянулся руками к Алексею, пытаясь сообщить что-то важное.
— А-а-а! — заорал политрук, падая на землю и сжимая голову ладонями. Это слишком! Он уже не мог с собой бороться и, не желая того, терял рассудок.
Тогда комендант сам вышел в дверь дота, догадавшись, что его почему-то не слышат, и выстрелил из ракетницы, прося подмоги. Только тогда он удивленно позволил себе упасть. Ничего страшного не случилось, верно, мама?
****
Бледный и очень серьезный мальчик в матроске, лет четырех-пяти, с челкой из-под надвинутого на затылок берета, как-то нелепо держал в правой руке пучок сирени. Левой он прижимал к груди свою часть кумачового плаката «Мы гордимся нашими отцами-победителями». Панов потянулся к нему рукой, но кто-то вмазал ему по лицу, сбивая картинку…
— Комбат очнись! Немцы!
Ненашев помотал головой, затылок ныл, видать, приложило основательно.
— Куда ни плюнь, везде немцы! Конкретнее!
— Впереди.
— Дай бинокль! И брось ты этот ящик! Люди, люди где?
— Здесь, по воронкам лежат.
— Многих положил? — Ненашев кивнул в сторону форта.
— Человек пять. Потом умолк.
— Живы, значит, снайперы. А где прикрытие?
Сжав губы, Сотов лишь кивнул в ту сторону. Бинокль предъявил Панову разметанные взрывом тела и одиноко торчащий в небо ствол разбитого «Максима».
М-да, накрыло минометом, преступно долго задержались на позиции.
— Слушай мою команду! — заорал Максим, пытаясь перекричать канонаду. — Примкнуть штыки! Снять с гранат оборонительные рубашки!
— В штыковую пойдем?
— Ес-cтес-cтвенно, — растягивая слово, как змея прошипел Панов и нервно хохотнул. — Патронов-то почти нет! Резать будем.
Пограничник стал стремительно освобождаться от всякого, на его взгляд лишнего, потом отобрал у бойца карабин, сунув взамен «ППД». Да и Ненашев, видно, не новичок в предстоящем деле, если так аккуратно сует за пояс малую пехотную лопатку, стараясь прикрыть живот.
— Чего ждем?
Выдвинувшаяся вперед штурмовая группа окончательно привела к молчанию следующий дот, и теперь приближалась к объекту пятьсот семь. Сотов видел, как страшно умирают его, Ненашева, люди.
— Заткнись! — Панов ждал момента, когда полевая артиллерия, поддерживающая атакующих, начнет менять позиции, а вклинивание на несколько минут станет похоже на узкую кишку, если смотреть сверху. Вырезать с фланга, как аппендицит, раз и навсегда, но добраться надо так, чтобы немцы их приняли за своих.