Легкая улыбка тронула ее губы.
— В старину, — произнесла она, — богине Кали приносили в жертву не козлов, а людей.
Я кивнул и почувствовал, что она ждет от меня чего-то большего. Чтобы я осудил жертвоприношение людей? Я продолжал молчать, а когда снова взглянул на нее, то заметил, что улыбка ее стала шире и, внимательно вглядевшись в это лицо, я разглядел неясный блеск в глазах, выражавший какое-то новое, доселе отсутствовавшее качество, а именно голод. Глаза ее, как если бы она в действительности была всемогущей богиней, готовы были проглотить меня.
И — о, Боже Праведный, прости меня! — я действительно хотел, чтобы это произошло.
— Я рада… что вы это почувствовали, — пробормотала она. — Очень рада.
Мы продолжали идти молча. Однажды ее бедро скользнуло по моему, и словно что-то обожгло мне душу.
— Я бы хотела, чтобы вы увидели другую Кали, — сказала она, когда мимо нас проезжало такси, но она даже не попыталась остановить его. — Ведь меня тоже так зовут.
— Кали?
Она кивнула.
— Я взяла себе это имя в честь богини, — девушка улыбнулась совсем мягко. — Я же сказала вам, что богиня очень любила людей, а точнее мужчин. Эта Кали тоже их любит.
— Не хотите ли зайти ко мне домой? — спросила она после некоторой паузы.
Даже сейчас у меня нет уверенности, действительно ли я у слышал козлиное блеяние, когда вошел в комнату Кали, или же это был плод моего воображения, остаток воспоминания о голосах обреченных животных в храме. Как бы то ни было, после того как мы вышли из такси и очутились в невероятно грязных, поистине нищенских трущобах (улицы там чем-то напоминали канализационные трубы), и она повела меня по переулку, настолько узкому, что когда навстречу нам откуда-то вышла священная корова, мы были вынуждены снова вернуться назад, чтобы пропустить это громоздкое животное для нас места попросту не оставалось. Кали жила в маленькой комнатушке, располагавшейся в, а точнее будет сказать под неким нагромождением деревянных построек, совершенно непокрашенных и, на первый взгляд, сколоченных каким-то пьяным плотником. В комнате не было ни одного окна, а из обстановки в ней находилось лишь самое необходимое: продавленная кушетка, диван на деревянных ножках, несколько стульев, стол, поцарапанная тумбочка и лампа, которую девушка зажгла при входе. Часть комнаты оставалась скрытой за занавеской.
— Пожалуйста, садитесь, — предложила она. — Я принесу вам попить.
Она вышла в дверь и буквально тут же вернулась, держа в руках стакан с чуть теплой темной жидкостью. За какое-то мгновение до этого я снова, на сей раз со всей отчетливостью, расслышал блеяние козла. Создавалось впечатление, что животное находится где-то совсем рядом, хотя, с учетом обстановки, вполне могло быть так, что оно принадлежало соседу. Признаюсь, этот звук немало обеспокоил меня, поскольку, конечно же, напомнил мне кровавую процедуру, свидетелем которой я явился в храме.