— Однажды я говорила тебе — потом мы часто над этим смеялись, — что я хочу получить признание благодаря своему уму. Ну так мои идеи уже принесли мне некоторую известность. Я честолюбива. Отношения… — Она дрожала, заикалась, но заставила себя продолжать: — У нас не получится таких отношений, как ты описываешь — слишком много поводов для зависти. Нечего надеяться, что люди станут работать, не жалея сил, если будут считать, что кто-то несправедливо пользуется преимуществами.
Он резко прервал ее:
— Моя милая крошка Лу, мне безразлично, будешь ты работать или нет. Я думал, ты сама захочешь.
— Но я, разумеется, хочу. Я намерена работать. Я намерена достичь чего-то. — Постепенно ее охватывал гнев. Он даже не допускает мысли, что она не согласится. Да как он может принимать за нее решения, и так скоро, пробыв с ней всего пару часов, словно долгие месяцы разлуки ничего не значат! На ее щеках появились два красных пятна. Он вынуждал ее говорить такие вещи, которые она вовсе не собиралась говорить. — Мне уже предложили серьезную работу в Америке. У меня есть собственные планы на будущее. Ты мне не нужен… твое покровительство, твоя… — Она никак не могла подобрать верное слово по-английски. — Твоя милостыня, — сказала она.
Людмила встала и протянула руку.
— А сейчас нам лучше попрощаться.
Мгновение он сидел, оцепенев, не в силах собраться с мыслями, не в состоянии поверить, что она уходит, отвергнув все, что он предлагал ей, уходит из его жизни.
— Не уходи! — воскликнул он, но она уже стремительно направлялась в гардероб за своим пальто.
Он выскочил за ней на улицу, где небо было покрыто темными тучами и валил густой снег. Слава Богу, он распорядился, чтобы машину прислали к ресторану. В тот момент, когда она поднимала воротник пальто, он крепко схватил ее за руку.
— Позволь мне подвезти тебя до работы, к салону.
— Лучше не надо. Я возьму такси.
Не обратив внимания на ее протест, он втолкнул ее на заднее сиденье машины, когда шофер открыл перед ними дверцу.
— Поезжайте самой длинной дорогой на Графтон-стрит, — хрипло приказал он и поднял перегородку из темного стекла, отделявшую водителя от пассажиров в задней части салона.
Они оба заговорили одновременно, он, предчувствуя неизбежную потерю, она, страдая от комплекса неполноценности, упрекая себя за отсутствие гордости, — знакомые чувства, которые, как Людмила думала, она преодолела с помощью упорного труда и осознания, что способна добиться успеха своими силами. Лица обоих были полны боли.
Машина резко вильнула, объезжая кого-то, перебегавшего дорогу. Людмила очутилась в его объятиях, и он распахнул на ней пальто, и они жадно набросились друг на друга, его руки проникли ей под свитер, под лифчик, нащупывая грудь, губы ласкали шею, он навалился на нее всем телом.