Не успел он открыть журнал, чтобы прочесть первую передовицу, как из соседнего кабинета вышла энергичная молодая женщина и сказала без тени сожаления:
— Я Руфь Хопкинс, секретарь мадам Рубинштейн. Ввиду чрезвычайных обстоятельств она была вынуждена срочно уехать на фабрику в Лонг-Айленд Сити. Она распорядилась, чтобы я проводила вас к начальнику отдела кадров, который…
Ян вскочил на ноги. Он был зол, как никогда. Он не отдавал себе отчета в том, что говорит.
— Я пришел не затем, чтобы встречаться с начальником отдела кадров. Мадам Рубинштейн, как всегда, демонстрирует свои дурные манеры и незнание человеческой натуры. Как она смеет!
Его вспышка, похоже, нисколько не смутила молодую женщину, хотя другие секретарши открыто уставились на него.
— О, прошу прощения, — сказала она, явно не чувствуя никакой вины. — Вы хотели бы видеть кого-нибудь еще? Начальника отдела маркетинга? Рекламы? Вы заинтересованы в заключении контракта на поставку какого-либо товара?
Ян презрительно фыркнул. В этот миг он осознал всю бесплодность своей мечты. Вот как мадам Рубинштейн будет к нему относиться, если он продаст ей свои уникальные духи — как к простому поставщику, а он достаточно наслушался ее высказываний о поставщиках, которых она считала жуликами, мошенниками и идиотами, и не забудет об этом до конца дней. Не имело значения, что изысканный аромат мог долгие годы приносить обеим компаниям — его и ее — огромные деньги, не говоря уж о его личном авторском гонораре. В глазах мадам Рубинштейн он останется поставщиком, а не артистом; с тем же успехом он мог бы продавать бутылочные пробки или пуховки для пудры.
Виктор был прав. Рубинштейн не способна относиться к людям, которые ведут с ней дела, как к равным. Он снова пытается сунуть голову в петлю, от которой Виктор некогда избавил его.
Хотя Руфь Хопкинс шла за ним по пятам вдоль всего коридора, инстинктивно чувствуя, что ее начальница не обрадуется, если она даст ему ускользнуть, Ян был настолько взбешен, что даже не отвечал ей, пока не добрался до лифта. И только когда открылись двери кабины, он сказал:
— Можете передать мадам Рубинштейн, что ее грубость позволила мне сделать неожиданное открытие. Она упустила шанс, который выпадает раз в жизни. Всего доброго.
На противоположной стороне улицы находилось небольшое кафе. Все еще кипя от негодования, Ян быстро проглотил одну за другой две чашки кофе, чего он никогда бы не сделал в нормальном состоянии. Потом его охватило уныние. Существовало множество фирм, к которым он мог бы обратиться. Самым очевидным решением была компания «Элизабет Арден», но он в глубине души понимал, что этот аромат им не подходит.