ГЛАВА 1 Вотчина князей Ромодановских и графов Паниных
Родился и прожил большую часть жизни Иван Александрович Голышев во Мстё-ре Владимирской губернии, той самой Мстёре, которая ныне славится на весь мир своими лаковой миниатюры шкатулками. Местечко живописное, древнее, с богатой историей.
Слово Мстёра — угро-финское, осталось от живших в этих местах угро-финских племен и означает — «топкое, низменное».
Входило триста лет назад это местечко во владения князей Стародубских, а при Петре I за «особое усердие в службе» было пожаловано князю Федору Юрьевичу Ромодановскому.
«Служба» его проходила в потешной компании Петра, где князь шутливо числился генералиссимусом и королем Пресбургским. Когда царь уезжал, Ромодановский становился главою кабинета, председателем Думы.
Любитель розыгрышей, он держал дома медведя, которого научил подносить гостям большую чарку крепкой перцовки. Если гость пугался или отказывался пить, медведь хватал его за одежду, срывал шляпу и парик.
На одной из шутливых петровских свадеб Ромодановский запряг медведей в упряжку, сам сел в сани, а пятого медведя пристроил сзади, в качестве лакея.
Но не только веселыми и пьяными потехами запомнился современникам князь Федор Юрьевич Ромодановский, а и кровавым тиранством. Во время стрелецкого бунта он лично ловил, пытал и казнил восставших. Сам Петр I назвал его как-то зверем, а историк Ключевский — «министром кнута и пыточного застенка».
Ромодановские построили в этом болотистом глухом местечке Суздальского уезда на берегу реки Мстёры два монастыря — мужской и «девичий». Вокруг этих монастырей, на погосте, прозванном в честь монастырского храма Богоявленским, и зачиналась будущая Мстёра.
Пахотной земли вокруг было немного, да и она оказалась плоха для хлебопашества — поселившиеся от него отказались. Крестьяне платили князьям оброк, зарабатывая одни — кузнечным делом, другие — рыбной ловлей. Речек и озер вокруг было предостаточно, а в версте текла многоводная река Клязьма. Кто-то работал мельником на княжеской мельнице, кто-то освоил гончарное ремесло. Так что стал называться погост, из-за разнообразия развившихся ремесел, слободой Богоявленской.
После смерти кровавого «генералиссимуса» Богоявленская слобода перешла к его сыну, Ивану Федоровичу, который унаследовал и «шутовской колпак» отца. Потешая Петра на карнавале в честь Ништадтского мира, он плыл в большой лодке с медвежьими чучелами. В делах он был так же сумасброден и кровожаден, как отец.