Раскольники не отдавали своих детей в училище православной церкви и, хотя закон запрещал им, устраивали школы на дому, с первых лет жизни уводя детей в раскол.
Многие же крестьяне не учили сыновей от бедности. Егорка Петряев, с которым Ваня сидел в училище рядом и сдружился, исчез, не проучившись и месяца.,
Ваня отправился навестить друга, но не застал его. Отец Егорки, офеня, не бывал дома с осени до июня. Мать оставалась одна с десятерыми детьми, мал мала меньше. Восьмилетний Егорка был старшим.
Ваня поразился нищете этого семейства. По полу плохо протопленной избы ползали полуголые годовалые двойняшки. В грязном тряпье зыбки исходил криком новорожденный. Старшие дети, играя в козанки, не подходили к нему, будто не слыша отчаянного крика малыша. Все вокруг было бедно и грязно.
Мать Егорки, войдя с улицы с ведрами, сказала Ване, что Егорка больше не пойдет в училище, что она отдала его в ученики к иконописцу Пантыкину.
Ваня всё-таки решил повидать Егорку и отправился в мастерскую богатого крестьянина-иконника.
Мастерская была в первом, подвальном этаже большого дома Пантыкиных. Пятнадцать восьми-девятилетних мальчиков обучались в ней иконописи, одновременно батрача на хозяина.
Это были ребята из многодетных бедных семей, часто из тех, в которых много девочек-нахлебниц, а парень — один, старший, и отец с матерью ждут не дождутся, когда он подрастет, овладеет каким-нибудь ремеслом и станет приносить в дом деньги.
В течение указанного в договоре срока (четыре, пять, шесть лет) ученики ничего не получали за свое иконопи-сание, только могли заработать «заурочные» — написать икон, трудясь дома по ночам, больше нормы, установленной хозяином.
Егорку это огорчало больше всего. Он жаловался, что хозяин мало учит делу, больше использует как мальчика на побегушках и лупит за малейшее непослушание, что матери об этом он говорить боится, как бы она не забрала из мастерской. Егорка мечтал стать иконным мастером.
— Вот дал мне хозяин образ святого евангелиста Иоанна Богослова, и буду теперь его рисовать пять месяцев, пока рука не приноровится писать пригоднь? для продажи иконы, — рассказывал Егорка. — Хозяин л нашу мазню продает; хоть и подешевле, а все же ем} набегает; нам же ни копейки не платит.
Ваня был поражен размахом работы иконописцев. Пирамиды «дерев», досок для икон, с полу до потолка стояли вдоль стен мастерской. Ваня подумал, что досками запаслись на весь год, а Егорка сказал, что работы тут на три дня.
В мастерской было полутемно и сыро, сильно пахло левкасом — грунтовкой досок. Посреди комнаты за длинным столом сидело десять взрослых иконников. Стол освещало всего две осьмериковых свечи.