Дед нашего героя Козьма Иванович Голышев числился одним из лучших мастеров иконописи и особенно был мастер по финифти. Он умер задолго до рождения внука, в 1826 году.
Все это Иван Голышев сам потом изучит, проведя многие дни и часы в архивах церквей и монастырей, — исследует историческое прошлое своей Мстёры, поймет незаурядность этого местечка, своего рода и ремесла всех своих предков.
Отец, Александр Кузьмич Голышев, имел «природный ум и некоторую начитанность» — напишет потом в «Воспоминаниях» Иван Голышев. Мать, Татьяна Ивановна, дочь бедного причетчика из глухого селения, была «женщина слабая и бесхарактерная». Она была совсем неграмотна, «находилась под гнетом» мужа и «не имела самостоятельности».
Из раннего детства остались в памяти Вани Голышева теплые руки матери, зыбкий, в цветочках полог над люлькой, ласковая материнская колыбельная и корчащие дурацкие рожицы сестренки Аннушка и Настена.
Потом мир стал расширяться. Привлекло внимание пение канарейки в клетке. Желтым пушистым комочком она суетилась, прыгала и порхала.
Невдалеке от канарейки, на соседнем подоконнике, любила сидеть кошка, рыжая, в коричневую полосочку.
Кошка пряталась за большими, темно-зелеными и гладкими листьями фикуса, стоящего рядом с окном в большой деревянной кадке, следила горящими глазами за канарейкой и принюхивалась к герани на подоконнике.
В комнату входил отец, большой, бородатый. Открывал футляр часов, подтягивал гирю. Потом брал сына на руки, щекотал усами. Улыбаясь, подбрасывал два-три раза мальчика к потолку, клал обратно в люльку и зажигал лампаду под образами. В колеблющемся тусклом свете лампады сверкали серебряные оклады и позолота икон.
А вот Ваня увязался за отцом в лес собирать лечебные травы. Александр Кузьмич выписывал из Петербурга и Москвы разные лечебники. От отца узнал некоторые лечебные свойства растений.
Они вступали в таинственный полумрак хвойного леса. Ваня закидывал голову и смотрел на уходящую в самое небо золоченую сосновую колоннаду. Потом прямо к их ногам упал совенок, пушистый, большеглазый птенец, они принесли тогда его домой. На глухой лесной тропе прямо из-под ног выскочил заяц и опрометью кинулся в чащобу. Ваня так испугался от неожиданности, что вскрикнул. Потом они шли через дурно пахнущие папоротники и густые, некошеные, душистые поляны. Отец объяснял:
— Это вот лилово-розовый тимьян, а это, сине-фиолетовые, — ятрыжники, тут — желтые лютики, красноколо-сый иван-чай, бело-желтые ромашки, а вот, красно-лиловые, — кукушкины слезы.
Из леса они возвращались с охапками зверобоя, череды, росянки, сон-травы, румянки и журавельника. И в сенях все лето лежали на полу и висели на крючьях и веревках только что собранные, подсыхающие растения и готовые лечебные пучки.