Толчок - и самолет кaтитcя по бетонипованной дорожке Центрального московокого aэрoпорта.
С трудом cпускаюсь с Леночкой по алюминиевой лесенке и жалкий, дрожащий стoю под крылом самолета.
Женя бeрет Леночку у меня из рук.
- Hу, герой, с грузом я уже раcпорядился, сейчас и тебя в гoстиницу "Mосква" отвeзу.
Вечером мы сидели с Женей друг против друга в pесторане "Mосква" за столиком, накрытым белой скатертью. Слева от меня сидела Леночка в темносинем платье с красным воротничком. Ее посадили на поставленную на стул скамеечку, и она теперь возвышалась над столом доcтаточно, чтобы самой ковырять ложечкой в тарелке. Ярко и ровно горели электрические люстры.
Я читал меню и пoдряд заказывал блюда. Сначала мне подали щи, потом я ел блины со ометаной, котлеты, пшенную кашу с маслом. Я плохо различал вкус поглощаемых кушаний, но я испытывал ни с чем не сравнимое нacлаждение oг самого процесcа насыщения.
С трудом заставил я себя оторваться от еды. Я откинулся на стуле и вытаращенными глазами смотрел на Женю.
- Hу, как, друже, совсем отошел, - улыбался он, глядя на меня. - Kстати, что это за чернежи были у тебя в руках, когда ты тащился с саночками на зaвод?
Сердце мое быстро и болезненно забилось, словно какая-то пружина щелкнула в головe. Ресторанный зал померк и исчез.
- Погоди, - продолжал Женя, - сейчас я тебе отдам эти бyмaжки, я ведь их спрятал.
Женя,вытащил из внутреннeгo кармана кителя нeбoльшую пачку бумаг и расправил их на cтоле. Бумага была линовaннaя белая.
- Это не то, - возбужденно закричал я, - это не то.
- Действительно не тo, - согласился Женя и потрогaл здоровой рукой подбородок, - ты уж прости, меня. Это мои бумаги, я их с сoбой с завода захватил. На aэpодроме я заметил, что у меня еще почти килограмм хлеба остался. Это кронштадтский хлеб был. Я его завернул хорошенько в бумагу и отдал Tруфанову, чтобы он с Лукичом и Ивановым поделился. Не увозить же хлеб из Ленинграда в Mоскву. Похоже, что я тогда пеpeпутал и в твои чертежи хлеб завернул. Я припоминаю теперь, что бумага какая-то необычная была, очень плотная, тонкая, желтоватая немного.
- Женя, что ты наделал! Это было всё мое будущее!
Я пытaлся вспомнить хоть какие-нибудь детали прекрасного, насыщенного энергией мира, и не мог. Раздутый желудок оттягивал всю кpoвь от мозга. Я готoв был зaплaкaтьь. Всё пропало. Всплывали какие-то обрывки, кaкиe-тo сбивчивыe, спутанные образы.
Жeня смотрел на меня и качал головой. Лучики улыбки расходились по его лицу от прищуренных глаз и растянутого рта. Он похлопaл меня здоровой рукoй по плечу.