Сторож вновь поднёс ко рту чёрный печёный кулак, опять крякнул, только костяшка кадыка гулко взлетела на жилистой шее вверх и тут же опустилась. Накладочка вышла.
— Ну, — Крестов положил руку на плечо Брина, — мы с тобою обо всём договорились, Саня?
— Так точно!
— А мне надо ехать за границу.
— Что-то случилось?
— Да. Какие-то очень уж деловые люди пытались подкупить пограничников. Как бы нам, Саня, кроме того, что уже известно, не открыть бы чего-нибудь новенькое…
— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевал Брин через плечо. — Лучше не надо.
— Я пошёл, — Крестов заскрипел по-стариковски суставами и поднялся со скамейки, — мне предстоит дорога длинная. Часа на четыре, а то и больше.
До заставы, где неизвестные пытались подкупить одного из пограничников, оказалось четыре с половиной часа езды. На автомобиле, конечно, можно было добраться быстрее, но из-за частых дождей образовалось много серых топких мест, в которых машина могла безнадёжно увязнуть, так что на заставу, которой командовал Костюрин, пришлось ехать на обычной подводе, запряжённой понурой, не самой проворной на белом свете лошадёнкой.
На заставе Костюрина уже находился начальник погранотряда — молодцеватый, совсем не старый, с голубовато-седой головой. В волосах этого человека не было ни одного тёмного волоса.
Глядя, как под колёса телеги уползает просёлочная дорога с высокой густой травой, вставшей по обочинам, Крестов прокручивал в мозгу то, что знал про «Петроградскую боевую организацию», про специально прорубленное в границе окно, о котором его информировал Алексеев, а потом подробно рассказывал начальник погранцовской разведки, про тех людей, которых чекистам нельзя было жалеть… Имя у них было одно — контрреволюционеры. Или ещё, если по-газетному, по-лекторски — враги советской власти.
Одна штука была загадочной — через окно в Россию прошёл небезызвестный Герман, его благополучно взяли под наблюдение, думали, что он развернёт здесь свою бурную деятельность, но бывший штабс-капитан, известный своим крутым нравом, пробыл в городе недолго, вновь нырнул через готовно открытое окно в Финляндию. Что бы это значило? Уж не спугнул ли кто его? Удрал Герман и больше не вернётся? Такое может быть? Очень даже может… Или причина в другом — отправился сколачивать обширное войско для незаконных боевых действий в Советской России. Это тоже похоже на Германа. Герман готов выжечь калёным железом весь Петроград вместе с людьми и зданиями, лишь бы здесь не было новой власти…
Тяжёлые были эти думы, у Крестова даже щека задёргалась нервно, часто. Нервы износились вконец, ещё немного и он вообще перестанет воспринимать жизнь во всех её красках, ограничит спектр восприятия двумя-тремя цветами, не самыми радостными… В бегстве Германа могло быть ещё одно — он ушёл назад за людьми и деньгами. Для существования такой организации, как таганцевская, нужны не только люди и оружие — нужны хорошие деньги. Желательно — золотые царские червонцы…