— Какой ей интерес, какой, вейзмир, ей может быть интерес в этой нашей вшивой жизни… — безнадежно запричитала Хеся. — А насчет моего переда молчал бы, сам с него свой цимес имел…
— Ну! Вспомнила бабка, как бог землю делал… — Вор поднялся, обогнул стол, подошел к Катерине, ожесточенно крутящей колесо швейной машинки, и уставился на ее руку. Девушка, казалось, не заметила этого, продолжая следить взглядом за уползающей из-под иглы лентой материи, но Хеся обеспокоенно предупредила:
— Грек, она ножницами мечет, как макрель икрой.
— Знаю, Кот на всю Одессу расстраивался… — Грек продолжал смотреть на руку Катерины. Стрекот швейной машинки смолк, девушка подняла глаза и в упор взглянула на вора ничего не выражающими глазами. Грек спокойно выдержал этот взгляд, улыбнулся и взял Катерину за руку.
— Ша… — прошептала Хеся, закрывая глаза.
Однако было тихо. Помедлив, Хеся осторожно открыла один глаз и, к своему неописуемому изумлению, увидела, что Катерина улыбается — правда хмуровато и недоверчиво — и руки не отнимает. А Грек, не отрываясь, смотрит на ее пальцы — длинные, худые, с обломанными грязными ногтями.
— Хеська, ты идиоткой родилась и идиоткой сдохнешь, — наконец задумчиво проговорил он. — Ты кидала глаза на ее руки? Смотрела вот эти золотые пальчики? Я таких двадцать пять лет не видел! Что ты ей их портишь этой швейной дурой?!
— Я порчу? Я?! — возмутилась Хеся, но Грек ее не слушал. Темно-карие, блестящие, чуть сощуренные глаза вора пристально смотрели на Катерину. Та, слегка удивленная, не отводила взгляда.
— Деточка, чем вы занимались с Валетом? — мягко спросил Грек, отпустив наконец руку Катерины.
— Налётами, — пожала плечами она. — А до того имела «медведя» в Москве.
— «Медведя» вы работали собственноручно?
— Почти, но он был старый, и это оказалось очень легко.
— Опасное занятие для красивой женщины.
— Ничего другого я не умею.
— Ничему другому, деточка, вы и не учились, — сочувственно сказал Грек. — Но это поправимо. Скажите, верно ли брешут по Одессе, что вы из порядочной семьи?
— Более чем, — улыбнулась против воли Катерина. — Я графиня Грешнева. Кровная.
— Это заметно, — светски улыбнулся Грек. — Не спрошу, как вы дошли до жизни такой — у нас всех свой мыш за подкладкой… Но на кой черт вам сдался этот босяк Валет? Он только испортил вашу карьеру… Ходили слухи, правда, что он отмазал вас от каторги, это правда?
Хеся за столом зажмурилась, уверенная, что теперь-то Греку точно не миновать ножниц, но — ничего не последовало. Катерина просто молча улыбалась, глядя в лицо собеседника зелеными опасными глазами. Через несколько минут Грек понял, что ответа не дождется, и пожал плечами.