– Ему надо помочь, – вдруг говорит Сежес и – я даже оглянуться не успеваю – выхватывает откуда-то из-под плаща бронзовую обрядовую дубинку. Р-раз! – щенок забился, завизжал и заскулил. Из раны на лапе торчит обломок кости; кровь растекается по камню.
Я не закричал. Я был Императором уже тогда, хотя и без короны.
– Добей его, – говорит мне Сежес, вкладывая жертвенный нож мне в руку.
Я ударил, метя раскрыть ей живот от паха до пупка, как учили.
Раздался дружный смех. Волшебница с лёгкостью отбила мой выпад, отвесив полновесную оплеуху, так что я покатился по песку.
– Вставай, принц, – Сежес улыбается, – вставай и, если ты любишь это никчёмное создание, прекрати его мучения.
Слово «любишь» звучит в её устах точно грязное ругательство. И это притом, что она красива, очень красива и молода, как я теперь понимаю. У неё дивные глаза – прислуга болтала, что бабка Сежес была пленной эльфийкой, «ельфой», как её называли кухарки и горничные.
Щенок уже не визжит, а сдавленно хрипит. Сежес тремя ударами перебила ему остальные лапы.
И тогда... тогда я почувствовал, что плачу. И ударил – прямо в горло моего щенка, которому я даже не успел придумать имя.
Меня обрызгало кровью.
Я не стал жаловаться на наставников. За этим могла последовать только порка и ничего более. Но в тот день я поклялся, что отомщу.
...Подобное повторялось ещё несколько раз. Щенки, котята, птицы – я должен был убивать их. Не всегда они ждали меня, привязанные к жертвеннику. Иногда я должен был сам ловить их, очумело метавшихся по арене. Сежес ставила большие песочные часы, и, если я не укладывался в отведённое время, порка бывала весьма жестокой.
...Через месяц после щенка мне впервые привели пленных детишек-Дану.
Их было пятеро. Крошечный младенец. Две малышки, сейчас я понимаю, что одной было годика три, другой – около пяти. Мальчишка, мой ровесник. И – самая старшая из всех, девчонка лет тринадцати.
...Тупой меч в моих руках. Словно хлыст, хлещет голос Сежес:
– Убей их всех! Начни с девчонки!
Её чёрные волосы криво и неровно срезаны. Высокая шея открыта. Смешно и трогательно торчат острые уши. А я... я уже не тот, что жалел щенка. Вдобавок они – Дану, наши извечные и кровные враги.
Сейчас мне кажется, что я ничего не чувствовал. Но это, конечно, не так.
Девчонка стояла, презрительно глядя на меня. У неё одной из всех руки были скручены за спиной.
– Ну и слабак же ты, – процедила она на нашем языке. – Выходишь драться, лишь когда врага уже связали! – И она плюнула мне в лицо.
В тот же миг мальчишка бросился на меня. Кажется, он что-то кричал... Он мне здорово помог – сработали боевые инстинкты, я разорвал ему мечом весь живот.