— Спасибо… Так вы сюда прямо из Италии?
— Я уже два дня, как из Италии. А у тебя был почти каждый день. Конечно — когда прилетал. На трассе — уйма работы. Инженеры просто рассвирепели. Тесты за тестами! У нас еще есть маленький шанс на Кубок конструкторов, вот они и выжимают из всех соки. Ну, а с тестов — прямо сюда. Мне уже обещали дать диплом медсестры.
Нужно было обязательно спросить еще о чем-то важном. Только вот, о чем? Ах да! Как можно было забыть?
— Даниэль… Полиция нашла того, кто тогда повредил машину? Сделал эту дыру в баке?
Лицо Лоринга снова стало серьезным.
— Нашла. Но взрыв произошел не из-за этой дыры. В официальном отчете Скотленд-Ярд сообщает, что этот инцидент — внутреннее дело «Ларосса-корпорейшн», которому руководство фирмы просило не давать дальнейшего хода.
— Но если этот человек опять… Если это опасно, Лорни?
— Это не опасно, — он снова улыбнулся, еще теплее и спокойнее. — Честное слово, Ларри! Потом, если захочешь, я тебе расскажу. Сейчас — твоя задача выздоравливать. А это вот тебе — в качестве стимула…
Он пошарил рукой где-то в стороне и поднес к лицу Ларри белый прямоугольный лист. На нем огненно сиял рыжий, как солнце, болид со здоровенными черными колесами. Правда, передний сполер был уж очень длинный. И голова гонщика над бортом — большая-пребольшая. Стекло шлема поднято, так что виден нос. И кроме носа — ничего. А за болидом бежит собака. Ой, как смешно!
— Это… кто нарисовал? — Ларри рассмеялся и понял, что голос у него не такой уж тихий и слабый.
— Рудольф Лоринг, — серьезно ответил Даниэль. — Есть такой молодой человек. Ему пять лет, но рисует он уже целый год. Так, по крайней мере, уверяет Тильди. Здорово, да? Я уже начал было надеяться, что он захочет стать художником, а не гонщиком. Но видишь, пошла эта тема. А вчера он у меня потребовал карт! Так что безнадежно…
Ларри снова счастливо, по-детски улыбнулся. Ему всегда хотелось, чтобы Даниэль говорил с ним вот так — спокойно, ласково, как с близким. Он всегда знал, что «великий Лорни» именно такой. И что с ним очень просто.
— Знаешь, — Даниэль снова наклонился и с нежностью поправил простыню на плечах у юноши, — мне нужно идти. Во-первых, я опаздываю на тесты, и Грэм оторвет мне башку. А во-вторых, это еще раньше сделает твой доктор. Он сказал, что тебе больше двух слов говорить пока нельзя.
— А я разве сказал больше? Ну ладно-ладно, раз нельзя… А завтра вы придете?
— Да куда я денусь? Но только с утра. Тестов завтра нет, а вечером обручаются двое моих друзей. В семь. Потом — скромный семейный ужин. Венчание — через две недели. Я, видишь ли, — почти член семьи. По крайней мере, надеюсь, что это так.