— Олафсон обошел Смайла, — проскрипел в наушнике Гастингс. — Ты хорошо ушел вперед, но «скид» шпарит очень быстро. Сейчас он от тебя в девятнадцати с половиной секундах, и у него только что был лучший круг. Жми как можешь, или во время твоего пит-стопа он тебя сделает! Через круг ты идешь на заправку.
Вот он и промелькнул, этот круг. Лоринг стремительно направил машину на ведущий к пит-лейну «отнорок» трассы. Заправщики и дежурные механики стояли, приготовясь каждый к своей краткой, четкой, как у систем компьютера, работе. Они располагались, образуя ровный прямоугольник по габаритам машины. И даже не подумали расступаться, когда рыжий болид вкатил в этот строй и замер, уткнувшись в подставленный упор. Все знали: Лорни не ошибется и на сантиметр, а значит, можно не бояться — его машина не проедет по чьей-то ноге, никого не толкнет и не отбросит.
Перед лицом пилота опустился круглый стоп-сигнал. В «лароссе» он с некоторых пор стал зеркальным — это придумал все тот же Грэм Гастингс, чтобы дать возможность пилотам видеть, успели ли заправщики и механики закончить свою работу. В любом случае гонщик не тронется с места, не уверившись, что шланг вынут из отверстия бака и руки людей больше не касаются громадных колес болида.
Одиннадцать с половиной секунд — полная заправка баков. До конца гонки. Будь пит-стоп короче, Лорингу не пришло бы в голову сунуть руку в нагрудный кармашек комбинезона и достать оттуда записку. Он и сам не мог потом объяснить себе, для чего сделал это. Его толкнуло что-то необъяснимое, но управляющее человеком в самые критические мгновения, даже когда мы не осознаем их значимости.
Конверт он перед стартом уже успел вскрыть, успел и достать записку, поэтому теперь она лежала отдельно. Даниэль легко извлек ее рукой в массивной по виду, но на деле эластичной перчатке. Движением пальцев развернул.
Записка была на немецком языке, стремительные неровные буквы косо бежали по бумаге:
«Дени! Зря ты это сделал. Так и так — я пропал. Поэтому выбираю “риф Дейла”. Отдай конверт комиссарше. Прости!»
И вместо подписи — треугольник с длинным хвостом на узком конце. Змей!
На извлечение и чтение ушло восемь с половиной секунд. И за оставшиеся три Лоринг успел вдруг увидеть, будто в кино, — щербатую черепичную крышу, две массивные печные трубы, за ними — кудрявые ветви вязов, а наверху, в очень высоком небе, — белые треугольники с этими самыми длинными хвостами. Воздушные змеи.
Там, на крыше старой водокачки, они в детстве и запускали их. И не только они с братом — туда лазали чуть ли не все мальчишки с их улочки, и с двух соседних. Змеев каждый мастерил по-своему, и сделать лучшего — такого, который бы взлетел выше всех, — считалось особенной гордостью.