Писавший не ответил. Это был худой парень с желтым лицом, впалыми щеками и злыми глазами. На нем был дурно сшитый костюм и нелепая полосатая рубашка.
Толстячок наседал:
– Придется сгонять, больше некому.
– Сегодня я праздную Новый год у тестя в Горелово, это тридцать километров от Питера, – довольно мрачно отрезал парень.
– Вот, блин, вкачу тебе наряд вне очереди! – Толстячок сердито дернул стул и сел на свое место.
Я им был больше не нужен и мог уйти. И все же не уходил, хотя меня уже заждались у Караянов. Словно какая-то невидимая сила продолжала удерживать меня в отделении полиции.
Лейтенант за компьютером безучастно бросил:
– А позвонить нельзя? Разве у твоего покойничка не было телефона?
– Мобильника не нашли. Можно, конечно, позвонить по городскому.
Он потянулся к телефонному аппарату, но внезапно сообразил, что я все еще оставался с ними. Холодно улыбнувшись мне, он произнес:
– Мы вас больше не задерживаем.
Я не пошевелился. Что-то угнетало меня. Я думал о семье погибшего. Через несколько секунд раздастся телефонный звонок, и незнакомый голос расскажет жене или матери о случившейся трагедии…
Я шагнул к стойке и нерешительно произнес:
– Пожалуйста, капитан…
Он уже взялся за трубку, но повернулся ко мне. На его мясистом лице явственно читалось раздражение:
– Что?
– Если хотите, я сообщу родственникам погибшего сам. Так будет более… более правильно.
Все трое переглянулись, решив, наверное, что у меня не все дома. Затем толстячок опустил трубку.
– Хотите статью тиснуть? Вы ведь журналист? Ну что ж… Если это вас не затруднит… Я запишу имя и адрес…
Он вырвал из блокнота бледно-голубой листок и протянул мне.
– Скажете вдове, что тело отвезли в морг… это сразу за нашим отделением, на Вавиловых, 13. Да, вот еще что… Скажите, чтобы кто-нибудь отогнал машину. Вы видели его машину?
– Да. Черный «Вольво».
Капитан вздохнул:
– И свидетель так показал. – Не сдержавшись, полицейский с ноткой зависти добавил: – Везет дуракам! В общем, не забудьте о машине сказать.
Я кивнул и, не попрощавшись, вышел, думая о том, что замечание капитана в свете последних событий выглядит весьма спорным.
У меня кружилась голова, то ли от переизбытка эмоций и переживаний, то ли от того, что после душного помещения меня несколько опьянил свежий воздух. Забравшись в свою «Волгу», я положил руки на руль, но понял, что сразу поехать не смогу. Надо хоть чуть-чуть прийти в себя.
Все вокруг, включая даже убогую новогоднюю иллюминацию на деревьях, было знакомым и привычным, а потому мне самому уже с трудом верилось, что я только что вышел из полицейского участка. Тот кошмар будто происходил с другим, незнакомым человеком, участвующим в какой-то детективной постановке, мне же достался билет в первом ряду партера.