Эту тайну было решено держать в секрете не меньше пятидесяти лет. Цифру назвал попаданец, рассчитывавший, что хоть несколько лет никто не узнает об этой провокации, наверняка смертельно опасной для всех венецианцев, находившихся в пределах Османской империи. Да, зная привычки янычар и легкость подъема толпы на разбой и грабеж, достаться там могло очень многим людям, к смерти падишаха никоим образом не причастным. Попаданец неоднократно внушал каждому из посвященных: их, не считая исполнителей, было чуть больше десятка. Сделать это избыточное число меньшим ему не удалось. Организация таких мероприятий требует огромных, по местным меркам, расходов, даже Хмельницкому или Татаринову выделить их единоличным приказом было невозможно.
А вскоре и гонец из Стамбула прибыл, также с радостной вестью. Ибрагим, последний из остававшихся в живых братьев султана, был удавлен по его приказу. Надо полагать, последнему в жизни. Аркадий невольно улыбнулся, вспомнив, как был потрясен этот грек, когда после своего доклада услышал, что еще раньше на тот свет отправился сам Мурад. Ошеломлен, поражен, но вот сказать, что обрадован… так, пожалуй, нет. А ведь из числа добровольных казацких помощников, значит, османов ненавидит. Попаданец не поленился позже расспросить Анастасиса о его чувствах и узнал, что одновременная гибель обоих Османов его сильно встревожила.
– Понимаете, атаман, Мустафа – совсем плохой. Глупый… не есть здоров… не умей править. Если он опять султан – нам там всем плохо быть. Моим детям, племянникам… убить, грабить могут. Страшно за… потом… – на жутком русско-украинском суржике с сильнейшим греческим акцентом рассказал о причине тревог грек. Видимо, он регулярно общался то с донцами, то с запорожцами и нахватался слов и от тех, и от других.
– Так переезжайте жить сюда, к нам, мы вас от османов защитим.
– О! Мы ехать сюда с радость, но боимся татар. Рядом с ними страшно есть жить. Вы, казак, очень смелый.
– А если татар не будет, приедете?
– …Ааа… как не будет?
– Да так, попросим их, они и уйдут. Совсем. Тогда будете переселяться?
Предположение, что татары с их неисчислимыми ордами грозных лучников могут вот взять и уйти, вызвало у попаданцева собеседника крайнее удивление. И нельзя сказать, что большое доверие.
– Когда уйдут, тогда, конечно, переедем.
«Вот так и в Европе с нашими агитаторами будет. Там, конечно, жопа натуральная, но перелазить, да с немалыми трудностями, в другую, не факт, что менее вонючую, желающих точно будут не толпы. Прежде всего, хотим мы или не хотим, надо решать татарский вопрос. Причем решать кардинально, благо теперь у нас для них не только кнут, но и пряник есть. Стоило бы поспешить, да как это объяснишь атаманам?»