— Я больше не могу! Возьми меня…
Эти два слова, которые она буквально выдохнула, жадно глотая ртом воздух, достигли цели. Девон не сдержал крика восторга, что мужчина делает только тогда, когда испытанное им физическое удовлетворение выходит за рамки контроля. Когда его тело наконец перестало дрожать, он в полном изнеможении растянулся на ковре.
— Господи, — пробормотала Энн, — это было даже лучше, чем на картинках.
Энн осторожно соскользнула на ковер и легла рядом с Девоном. Ей хотелось смеяться, танцевать, кружиться. Но у нее совершенно не было сил. И теперь она знала, почему Девон настоял, чтобы она оказалась сверху. Ковры были колючими, и он поступил как настоящий джентльмен.
— Надо идти, — тихо сказал Девон, — пока мы не уснули здесь.
— Я бы не возражала. Ведь это означало бы, что я бы спала рядом.
Девон торопливо поднялся. Энн поняла, что была слишком настойчива, и теперь пожалела об этом.
— Если захочешь, чтобы вечером я тебе почитала, Девон, я буду рада сделать это. Могу описать любую эротическую картинку, какую пожелаешь.
— Ангел мой, а ты действительно ангел, — хрипло засмеялся Девон. — Меня не покидает непреодолимое желание никогда не отпускать тебя.
У Энн дрогнуло сердце. А что, если… Нет, джентльменам рано или поздно надоедают их любовницы. Она с трудом сглотнула. Глупо, но от его ласковых слов глаза Энн наполнились слезами.
Когда Девон помог ей встать и она справилась с эмоциями, ее взгляд наткнулся на стопку бумаг. Размер листов показался ей знакомым… О Господи, она поняла, что это такое. Стопка свежих газет. Наверняка из Лондона.
Верхний экземпляр был всего лишь двухдневной давности, здесь в стопке наверняка лежали газеты за две недели. Она их никогда не замечала прежде, потому что эта часть комнаты обычно оставалась в темноте. Наверняка туда их положила прислуга, и поскольку Тредуэлл и лакеи не могли прочесть их Девону, о газетах благополучно забыли. На первой полосе газеты, что лежала сверху, Энн увидела крошечную заметку об убийстве хозяйки борделя и о поисках проститутки, которая это сделала.
У Энн замерло сердце. Она должна уничтожить эти газеты.
Поздно ночью Энн опустилась на колени перед камином в библиотеке и бросила шесть газет в огонь, размалывая кочергой пепел от каждой сгоревшей газеты. Ее движения пронизывала какая-то безысходная ярость. При каждом щелчке или шипении в камине у нее подпрыгивало сердце, как будто это чьи-то шаги раздавались у нее за спиной.
И когда последняя газета превратилась в пепел, Энн опустилась на пятки. Теперь все газеты, где были заметки об убийстве Мадам и о поисках пропавшей проститутки, то есть о ней, были уничтожены. Казалось, она должна была вздохнуть с облегчением. Но нет. Возможно, она понимала, что никогда не будет чувствовать себя в полной безопасности снова.