Девон должен был сделать выбор. Этот ужасный, навязчивый, бесчеловечный выбор…
Сэриз пошевелилась.
Он не может это сделать. Не может заняться любовью. Только не сейчас. Он схватил Энн за руки и оторвал ее от себя. Она удивленно и испуганно вскрикнула, когда он резко опустил ее к себе на бедра. Энн попыталась карабкаться вперед, но герцог железной хваткой держал ее за запястья, поэтому она не могла сдвинуться с места.
— Вы… вы делаете мне больно.
— Это не поможет. Ничто не изгонит демонов. Тебе надо встать и идти наверх, в постель.
— Демонов? — хрипло прошептала Энн. — Каких демонов, ваша светлость?
— Уходи, мой ангел.
— Ночные кошмары? Вы это имеете в виду? Расскажите мне о них. Я хочу вам помочь, — соблазнительно мурлыкала Энн. Глупышка хотела, чтобы он раскрыл душу. Перед ней.
— Нет.
— Ваша светлость, пожалуйста. Я здесь, чтобы помочь вам любым возможным способом. — Пальцы Энн пробежались по груди герцога, спустились к животу и коснулись плоти. — Я буду ласкать вас, пока вы мне не расскажете.
Сэриз думала, что, дразня, вернет ему здравый ум. Она решила, совсем как Эштон, будто для этого потребуется немного поговорить и заняться любовью.
— Ты не понимаешь, любовь моя. Я видел людей, разорванных на куски пушечными ядрами и пулями.
Энн замерла, и Девон знал, что это от ужаса. Но неужели она не остановится, пока он не спугнет ее?
— Даже этого достаточно, чтобы наполнить твой мозг вызывающими ужас картинками. Тебе не надо больше слушать меня. Однажды увидев подобное, избавиться от него уже невозможно. На собственных ладонях я вижу человеческую кровь. — Ему надо выпить. Надо побыть одному. Он не хочет никого удерживать здесь. Девон приподнял Энн со своих бедер, намереваясь поставить ее на пол.
— Тебе надо уходить отсюда, — гаркнул герцог, злясь на самого себя. — Поднимайся в свою комнату.
— Я должна остаться. Если вам приснится другой кошмар…
— Ты попытаешься меня разбудить? Подставишь мне свою прелестную шейку? А если я задушу тебя? Или, будучи в безумном состоянии, убью?
— В-вы не станете.
Но уверенности в ее голосе не осталось. Он и сам не был уверен.
— Я причинял людям боль, Сэриз. Разве ты не помнишь, как я схватил тебя и бросил на пол, когда ты впервые пришла сюда? И все это только потому, что ты прикоснулась ко мне. А что это было за прикосновение?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, что ты сделала такое, что заставило меня вскочить и повалить тебя на пол?
— Я… Я убрала волосы с ваших глаз.
— Вот именно. Незначительное прикосновение, но оно взорвало меня, подобно пламени, подбирающемуся к пороховой бочке. Я сумасшедший. Война, сражения, слепота, убийства и скорбь… Я оказался недостаточно силен, чтобы все это, не зацепив, прошло мимо меня. Я не герой войны, потому что меня все время переполняла боль, ярость, скорбь и сомнения. Герой — это уверенный в себе человек, который действует и не тратит время на угрызения совести. Он не скрывается в окаянной темноте. Он владеет собой. А я не могу. Я потерял разум и с каждым днем все больше схожу с ума. Я не становлюсь лучше, а только хуже. Вот почему я держу здесь Тредуэлла — чтобы отпугивать людей.