– Ну, за удачу! – Фоня протянул руку, легонько стукнулся.
– Давай… – тихо и торжественно ответила она.
Кофе не помогал – глаза начали слипаться. Афанасий нащупал в кармане яблочное зернышко. Зажал его в кулаке, сверху накрыл ладонью. Попытался представить в подробностях молодильную яблоню – любую, хоть с подмосковной дачи, хоть с картинки в старом справочнике. А вместо этого метнулось белыми лепестками затертое воспоминание. Запахло весенним дождем: не нынешним, шуршавшим в унисон с чайником, а другим, первым послевоенным. Благополучно забытым. Пальцы обожгло – как искрами бенгальского огня. Под ладонями вздрогнула тугая плотная кожура. Афанасий глянул на золотистый яблочный бок:
– Ренет Симиренко. Это вместо чая хорошо.
– А если анисовка получается, то оно, как кофеин, тонизирует. Савва Севастьянович яблоки недавно делал.
– Учил, да?
– Напоминал, – поправила она. Потом фыркнула: – Ну учил, конечно. Как на лекции. А ты кофейное яблоко хотел?
– Без разницы, если честно. Хочешь половину?
– Хочу, – она отозвалась сразу, не задумываясь. – Ножик дать?
– А надо? – Афанасий потер яблоко о рукав, отполировал и без того лакированные бока.
– Не надо… – согласилась она. И откусила первая.
3 апреля 2009 года, пятница
Бумажные письма – такой архаизм уютный.
Такая же нежная глупость – как розы ночью.
То лист слишком мелкий, то буквы в нем – слишком крупно.
То строчки клочками. Спешу. Извини за почерк.
Они остаются – на оттисках и обложках.
В чужих мемуарах: мастер о дне насущном.
Не старятся – увядают. И пахнут прошлым.
Наглаженные – как простыни для просушки.
Все ленты и петли почерка – хоть ты тресни —
В мобильник не скормишь. Поэтому в эсэмэсках:
«О господи, как же странно, что интересно
Писать тебе: „Нет зонта. Дождь. Иду за хлебом“».
P. S. Люблю.
Я засыпаю поперек многоопытной кровати, укутавшись в плед и прижавшись к теплому боку Марго, а проснувшись, обнаруживаю на кухне завтрак. Сижу над тарелками в тихом блаженстве. Потому что запорошенные сыром макароны и рюмка нетронутого с вечера коньяка – это правильно. Гармонично, как дрожащие на стенах солнечные зайчики.
Отдыхаю – до тех пор, пока лежащая у моих ног Марго не подрывается в холл, на скрежет Фонькиных ключей. Все. Я готова к работе. К сегодняшнему дню с его тревогами, радостями, проблемами и прочими обязанностями обычной Сторожевой.
А вот к тому факту, что Фоньчик принесет оранжевый воздушный шарик, я категорически не готова. Забыла со своей мирской семейкой, что у наших друг другу принято дарить самые банальные вещи – цветы, конфеты. Без чудес, просто из желания порадовать. Вот мне и принесли радость – апельсиновую, перламутровую, прыгучую, на лакированной ленточке-веревочке, завязанной бантом. Спасибо!